Джерри: «А если, допустим, я не смогу заплатить штраф?»
Ричард: «Тогда… мы тебя убьем».
Бриджит заглушила двигатель и вздохнула. Она устала. Устала как собака. Дождь хлестал вокруг с такой силой, что, сталкиваясь с ветровым стеклом, производил громкие хлюпающие брызги. Типичная ирландская погода: когда наступила наконец летняя жара, то она, в сочетании с вековечным дождем, вызвала грозовой ливень.
День выдался долгим и практически бесплодным. После вчерашней встречи с Джонни Каннингом она вернулась домой и составила то, что на первый взгляд казалось всеобъемлющим планом действий по розыску Банни. Весь день она следовала ему шаг за шагом, но так ничего и не добилась.
Начала она с того, что отправилась в Хоут, чтобы встретиться с сержантом Шинейд Герати. Доблестная полицейская ей сразу показалась неприветливой и настороженной. У Бриджит сложилось впечатление, что откуда-то сверху гардам поступила команда дистанцироваться от Банни Макгэрри — неважно, исчез он или нет. Бриджит никак не могла взять в толк, почему именно злится Герати: из-за того, что ее опрашивают, что она ничем не может помочь или по какой-то иной, не связанной с этим делом причине. От женщины исходила такая энергетика, будто сержант обиделась на весь мир. Она кратко подтвердила основные факты о машине Банни, которые Пол изложил в записке, и не добавила к ним абсолютно ничего. Бриджит получила заверение, что Банни Макгэрри числится пропавшим без вести и они сделают все, что в их силах, чтобы помочь ему благополучно найтись. Но все это говорилось с подтекстом «не звоните нам, мы сами с вами свяжемся».
После разговора с сержантом Бриджит отправилась на ту стоянку возле Хоут-Хеда, где была найдена машина Банни. Потом она прошлась по тропинке к утесам. Солнечным пятничным утром здесь было пустовато, если не считать редких жизнерадостных пенсионеров, вышедших на прогулку, или бегущих трусцой сексапильных мамочек. Впрочем, скоро прибудут туристические автобусы, и это место заполнится слегка разочарованной континентальной молодежью.
Оказавшись в одиночестве на тропинке, вьющейся вдоль скального обрыва, Бриджит закрыла глаза. Она читала о такой технике в какой-то книге. Набрав полную грудь морского воздуха, ощутив на губах соленый привкус и расслышав далекий крик чаек, она сказала себе: «Я — Банни Макгэрри. Я — жопорукая отмороженная титаническая сила природы, в жизни которой нет ничего, кроме всегда отстающей команды по хёрлингу и работы. Той работы, которую я люблю. Той работы, которую у меня отняли, потому что я был готов на все ради справедливости. Я алкаш, но… — Бриджит вспомнила тот вечер, когда увидела его на обгоревших развалинах клуба Святого Иуды, — у меня меланхолическое ирландское сердце, склонное к болезненному самокопанию — особенно когда я пьян».
Бриджит вспомнила молодое счастливое лицо Банни, которое она видела на фотографии у кровати, его руку, обнимавшую красивую женщину, и то, как эта фотография была отвернута к стене. Она вспомнила выражение гордости в его глазах на каждой из тех командных фото, которые были развешаны во второй спальне. А также Джонни Каннинга, сказавшего, что в определенных обстоятельствах… каждый может стать таким, как Банни.
Затем она открыла глаза и попыталась представить Банни Макгэрри, почти наверняка пьяного, отступающего на несколько шагов назад, чтобы разбежаться и бросить свое огромное тело в пропасть с целью разбить его о скалы. Но такая картина у нее не складывалась. Бриджит понимала, что эмоции, скорее всего, мешают логике, но все же не могла вообразить себе Банни Макгэрри, бросающегося со скалы. Вот сбросить с обрыва кого-то другого — это совсем иное дело.
Покинув скалы, она посетила четыре паба и две закусочные на набережной Хоута, где показывала персоналу фотографию Банни. Во всех заведениях ей ответили, что никогда его раньше не видели. В нескольких пабах Бриджит оставила свой номер телефона — на случай, если что-нибудь вспомнит пятничная вечерняя смена, когда явится на работу. Конечно, надежды на это мало, но ведь никогда нельзя знать наверняка. Банни можно обвинить во многом, но только не в малоприметной внешности.
Оттуда Бриджит отправилась в город, где посетила родителей игроков команды Святого Иуды, чьи номера оказались в телефонной распечатке Банни. В этом случае фотография оказала большую услугу. Как только люди видели Банни, обнимающего ее за плечи, они становились откровеннее. Однако то, что они рассказывали, было познавательно, но не более того. Все говорили о нем со смесью почтения и страха. У каждого была история о ком-то, кому он помог, и о ком-то, кто перешел ему дорогу. В некоторых случаях это были одни и те же люди.
Салли Чэмберс Бриджит поймала, когда та возвращалась домой на обед. Она трудилась в Управлении общественных работ и имела вечно замученный вид, поскольку была матерью четырех мальчиков, чей отец, как ей сказали, сидел в тюрьме в Англии или же гнил в аду. И то и другое ее полностью устраивало. Все это Салли поведала со смущенной улыбкой, пока бегала по гостиной, подбирая игрушки, одежду и дистанционные пульты. Бриджит чувствовала себя неловко, но Салли настояла на чашке чая, после чего принялась яростно убираться в доме, непрерывно извиняясь.
После нескольких секунд светской беседы Бриджит услышала пару глухих ударов, донесшихся со второго этажа. Салли заметно поникла и поморщилась, когда с вершины лестницы скатился пожилой и сердитый женский голос:
— Салли?
— Я поднимусь через минуту, бабушка.
— Кто у нас в доме?
— Просто гостья. Подожди меня наверху.
— Я сейчас спущусь.
— В этом нет нужды.
— Я спускаюсь.
Закатив глаза, Салли попыталась изобразить улыбку.
— Она немного не в себе.
«Четыре мальчика и пожилая родственница… — подумала Бриджит. — Наверное, Салли стоит в очереди на какую-нибудь награду».
— Банни неплохо помогал мне с Дарреном. Он играет в защите. Он хороший мальчик, просто слегка… страдает дефицитом внимания, как сказали в школе. Какое-то время нам давали лекарства, но потом перестали из-за оптимизации. Правда, они не сильно помогали, честно говоря…
В проеме двери появилась женщина лет восьмидесяти с грозным лицом и в лихо сдвинутом набок голубом парике. Она уставилась на Бриджит сквозь толстые стекла очков.
— О… А я подумала, это подонок Макгуайр опять пытается выжать из нас свои деньги.
— Бабушка! — воскликнула Салли, явно не желая поднимать эту тему.
— Ты кто? — спросила старуха, совершенно игнорируя внучку.
Бриджит встала и протянула руку.
— Меня зовут Бриджит Конрой. Я друг Банни Макгэрри.
— Та еще сволочь! — бросила старуха.
— Бабушка! — вновь воскликнула Салли в этот раз более возмущенным тоном.
— Он «закрыл» нашего Кормака в прошлом году — парня, который даже мухи не обидел! Чертовы фашистские пилеры
[45]!
