Подходя к дому, Бриджит заметила за пеленой дождя, что на той стороне улицы, которую она только что покинула, в противоположном направлении бежит человек.
Она отвлеклась на возню с ключами, когда ее плеча вдруг коснулась чья-то рука. Бриджит вскрикнула.
Возможно, сказалось потрясение, нервозность или чрезмерно развитый инстинкт самосохранения, но три года посещения уроков самообороны мгновенно дали о себе знать. Бриджит развернулась и основанием ладони ударила нападавшего в лицо.
Мужчина упал спиной назад, задел машину, которая, похоже, всегда занимала лучшее парковочное место, и рухнул на тротуар.
Бриджит посмотрела вниз — на лицо, полное удивленного негодования. Дождь уже стал размывать вытекавшую из носа кровь.
— Господи, — пробормотала Бриджит. — Прошу прощения.
Доктор Синха поднял на нее взгляд и заговорил неоправданно извиняющимся тоном:
— Все в порядке, сестра Конрой. Это полностью моя вина.
Глава семнадцатая
6 февраля 2000 г., воскресенье, утро
Пэдди Неллис вытянул ноги, поправил солнечные очки и глубоко вздохнул. По природе своих занятий он предпочитал темные замкнутые пространства. Он любил одновременно видеть и оставаться невидимым. Пэдди был вором, причем чертовски высококлассным. Сидеть в парке среди бела дня было для него настолько противоестественно, насколько это вообще возможно. Но, с другой стороны, воскресное утро оказалось самым подходящим временем для дам, выходящих на пробежку. Пэдди был весьма счастлив в браке, но что плохого в том, чтобы просто смотреть?
Кстати, и оказался он здесь в первую очередь из-за своей любимой жены Линн. Мэйвис Чэмберс насела на нее, а Линн, в свою очередь, проела всю плешь ему. Он ненавидел эту затею с самого начала, даже если она пойдет на пользу их племяннику Филу. Парнишка был туповат и, скажем прямо, иногда обсыкался, но с тех пор, как он влился в их семью, Пэдди его полюбил. Парень жил этим хёрлингом, невзирая на то, что был совершенно лишен заметных спортивных способностей. Однако есть вещи, которые честному вору делать западло. Так что Пэдди твердо сказал «нет», решив пойти на принцип. И тогда Линн жахнула тяжелым: она припомнила Пэдди, как ждала его, пока он мотал срок. Они никогда не говорили об этом раньше, но оба понимали, что он заехал на «крытую» в их лучшие годы. Линн очень хотела родить ребенка, но его ходка, возможно (только возможно!), лишила ее этой радости. Она никогда его не попрекала и впервые в жизни высказала все, что у нее было на душе. Этого оказалось достаточно, и вот он здесь. «Здесь», о котором шла речь, — это парк Буши, расположенный в дальнем конце респектабельной и зеленой южной части Дублина. Добираться до него — тот еще геморрой, но в подобных делах нет ничего важнее конспирации.
— Пэдди?
Он подпрыгнул от неожиданности, а потом покраснел, когда возле него на скамейку плюхнулся Банни Макгэрри, появившийся, казалось, из ниоткуда.
— Да ёбаный в рот! Банни, ты слишком тихо двигаешься для здоровенного вахлака.
— Это из-за балетной подготовки, Патрик. У меня очень легкая поступь. Если бы ты видел, как я исполняю «Лебединое озеро», то точно бы обосрался. Кстати, ты ужасно ориентируешься в пространстве. Это южная сторона парка, а не северная. Мало того что ты притащил меня в такую даль, так еще заставил играть с тобою в прятки. У меня на это времени ни хера нет.
— Я прекрасно ориентируюсь. Мы здесь потому, что я не хочу, чтобы меня заметили в компании с полицейским. Это нанесет моей репутации непоправимый ущерб.
— Я и сам не в восторге от общения с криминальным сбродом, но что поделать.
Пэдди ощетинился.
— Ты заебал, Банни. Это не моя идея.
— И не моя.
— В таком случае мне насрать на твои проблемы. Я ухожу.
Пэдди встал, намереваясь уйти.
— Бля, Пэдди, успокойся, ладно? Давай вспомним, зачем мы здесь. Не принимай мои слова всерьез. У меня просто яйца употели, пока я носился целый час по парку.
Пэдди взглянул на Банни, который изобразил на лице нечто похожее на улыбку. Он представил, каким станет выражение тупого косоглазого лица, если он просто уйдет. Но затем воображение нарисовало жену в тот момент, когда он расскажет ей, что сделал.
Пэдди повернулся и снова сел.
— Буду признателен, если ты придержишь свои потные яйца при себе.
— Постараюсь, но ты вряд ли почуешь разницу.
Покосившись вбок, Пэдди заметил, что Банни смотрит на него в ответ. Оба ухмыльнулись, и напряжение спало.
— Короче, — сказал Пэдди, — я могу быть уверен, что нет прослушки?
— А я?
Еще одна длинная тягучая пауза.
— Слушай, — сказал Банни, — мне это не нравится. Я бы не хотел этого делать, но вынужден. Эти гниды ухватили нас за короткие кудри. На мне нет прослушки. Можешь проверить, если хочешь.
Банни встал перед Пэдди, и тот оглядел его с ног до головы, прежде чем кивнуть на скамейку.
— Как ни заманчиво общупать такого сладкого коркского мальчика, но я пас.
Банни сел обратно.
— Ну?
Снова небольшая пауза.
— А разве мы не должны обсудить, что получу я? — спросил Пэдди.
— Конечно, — ответил Банни. — Как насчет «ни хуя»?
— Значит, на пожизненное освобождение от тюрьмы можно не рассчитывать?
Банни нервно поерзал.
— Это не сделка.
Пэдди смерил его стальным взглядом, прежде чем изобразить подобие улыбки.
— Еще цепляешься за высокие моральные принципы, детектив? Как это тебе удается?
Банни откинулся на спинку скамейки и посмотрел в небо.
— Не очень, честно говоря. Особенно в таких обстоятельствах.
— Ага, — ответил Пэдди. — Могу себе представить. Тогда как насчет того, чтобы навсегда об этом забыть? Останемся «при своих».
— Согласен. Так и что именно мы забудем?
— Ну, например, твою просьбу «подломить» хорошо охраняемый офис «Феникс Констракшн» всего за сутки.
Банни тревожно огляделся.
— Блин, необязательно вещать об этом на весь парк.
— Я бы такое никогда не сделал. Я же простой автомеханик, Банни. Не знаю, кто и что тебе про меня нарассказывал.
— Что за…
— А чего ты ждал? Что я поведаю тебе о сейфе с двадцатью «тоннами» наличных, да о гроссбухе, исписанном от руки каким-то шифром?
— Типа того.
— Ну, такого я тебе точно сказать не могу. А еще не скажу о том, что упомянутый шифр — если он вообще существует — довольно хорош и никак не поможет решить твою проблему до вечера понедельника. Возможно, месяца через три, если поймешь пару вещей, но…
