— Да и хуй с ним, — перебил Банни. — Что-нибудь еще было?
Пэдди уставился на Банни, а тот, в свою очередь, предпринял лучшую попытку закатить глаза с учетом того, что один из них сильно косил.
— Прости, но если ты продолжишь это гадательное бла-бла-бла…
Пэдди не очень хотелось об этом говорить, но они и так уже оба замазались.
— Есть один советник, — заговорил Пэдди, понизив голос, — который, как ты считаешь, будет на твоей стороне. На самом деле нет.
— Серьезно?
— Там… Ладно, сам посмотришь.
Пэдди встал.
— В смысле посмотрю?
— Загляни под пассажирское сиденье своей машины.
— Когда ты…
— Я понимаю разницу между севером и югом, полоумный ты вахлак.
Пэдди двинулся прочь.
— Эй, — окликнул его Банни. — А как насчет денег?
Но Пэдди Неллис только подмигнул в ответ и ушел, весело насвистывая себе под нос.
Глава восемнадцатая
Детектив Уилсон подергал себя за штанину в попытке не дать неприятно влажной ткани прилипнуть к голени. Он увидел смеющуюся пару, вынырнувшую из теплого манящего света паба «Портовый капитан», располагавшегося по соседству. Галстук мужчины был небрежно повязан на шее его спутницы. Вероятно, они пробыли в пабе несколько дольше, чем намеревались, пережидая истинно библейский ливень. Уилсон закрыл зонтик всего пять минут назад. Правда, несмотря на то что зонт у него был, ботинки и нижняя часть штанин от его лучшего костюма промокли насквозь. Счастливая пара ушла в ночь, прижавшись друг к другу, либо чтобы продолжить пятничные возлияния в другом месте, либо чтобы обменяться чем-то большим, чем галстук. Уилсон вздохнул и снова переступил с ноги на ногу. Оглядываясь в прошлое, взвешивая все плюсы и минусы от поступления на службу в Гарди, он подумал, как трагически недооценил тот эффект, который она окажет на его личную жизнь. Сейчас вечер пятницы, а он — мужчина в самом расцвете своих молодых сил — стоит на улице в мокрых штанах, как ушлепок, переживший неудачу на свидании вслепую. Только полицейский способен в полной мере осознать, как мало в этом мире справедливости.
Уилсон вновь посмотрел на часы. Он стоял здесь тридцать шесть минут, примерно тридцать четыре из которых испытывал раздражение.
— Уилсон?
Он подпрыгнул на месте от неожиданности и тут же себя за это возненавидел — не в последнюю очередь оттого, что, несомненно, к такому эффекту и стремился обладатель голоса. Повернувшись, Уилсон увидел мужчину в длинном непромокаемом плаще, на лице которого играла самодовольная улыбка.
— Ливингстон, полагаю?
Вопрос Уилсона был встречен гримасой и закатыванием глаз.
— Надо же, никогда о таком не слышал. Идем.
Пройдя мимо, Ливингстон направился в ту сторону, откуда Уилсон ожидал его появления. Чтобы не отстать, ему пришлось перейти на скорый шаг.
— Вы опоздали, — заметил Уилсон.
— Ага, — ответил Ливингстон, не оборачиваясь. — Шел дождь.
«Чертовы Касперы», — подумал Уилсон.
Честно говоря, это был его первый контакт с самым нелюдимым подразделением Гарди, но он уже был наслышан об их репутации. Прозвищем Касперы, навеянным фильмом «Каспер — дружелюбное привидение», называли сотрудников НОН, то есть Национального отдела наблюдений. Прозвище несло в себе иронию, поскольку Касперы славились недружелюбием и презрительным отношением ко всем другим отделам. Как сказал однажды детектив-инспектор Джимми Стюарт, прежний начальник Уилсона, «эти гаденыши вечно носятся с важным видом, будто чертова секретная служба. Правду говорят, что в стране слепых и одноглазый — король».
Тайная слежка — вот чем в основном занимался НОН. Это были специалисты «Гарда Шихана» по скрытому наблюдению. Касперы базировались в штаб-квартире в Феникс-парке, как и Бюро уголовных расследований, в котором служил Уилсон, но они точно не попадались ему на глаза в ближайших пабах. Впрочем, хороший шпик — невидимый шпик.
Прошло уже тридцать шесть часов с момента обнаружения запытанного, изуродованного тела Крейга Блейка и около тридцати двух часов с тех пор, как Уилсон выявил предположительную слабую связь убийства с преподобным Дэниелом Фрэнксом и его так называемым «Ковчегом». Но, как заметила детектив-суперинтендант Бернс, тот факт, что кто-то процитировал фразу Фрэнкса «Это день, который никогда не настанет», мог служить лишь самым косвенным из всех косвенных доказательств. И все же это была хоть какая-то зацепка, которую нельзя просто так игнорировать.
Но тут возникала иная проблема: официально связать убийство Блейка с Фрэнксом — это все равно что бросить напалм в ревущий огонь. «Ковчег» и суд над «Жаворонковой тройкой» доминировали в СМИ на протяжении двух месяцев, и выявленная связь между ними стала бы исполнением влажной мечты любого главного редактора. А детективу-суперинтенданту Бернс очень не хотелось превращать расследование в цирк на конной тяге. Поэтому пришлось тратить время, задействуя неофициальные каналы.
Вокруг «Ковчега» проводилась, разумеется, и официальная, широко освещаемая операция Гарди. С тех пор как в это здание более двух месяцев назад зашел Фрэнкс со своими сторонниками, вокруг него постоянно дежурила полиция. Первоначально они находились там, чтобы обеспечивать общественный порядок, но дело быстро приобрело политическую окраску. Правительство предприняло попытку организовать блокаду здания, но после общественного резонанса данное решение было отменено Верховным судом как антиконституционное. В обстановке скандала полицейские были вынуждены занять сторону «плохих парней», что им самим очень сильно не нравилось. Никто не подписывался на то, чтобы лишать еды голодных. Точно так же суд признал незаконным отключение электричества и воды. Аргумент о том, что расходы на электричество лягут тяжким грузом на холдинговую компанию, законно владеющую зданием, казался убедительным, но лишь до тех пор, пока не вмешался щедрый анонимный спонсор, оплативший счет. Как пить дать, этим спонсором был кто-то из оппозиционных деятелей. Возможный позорный провал текущей администрации был им на руку, а значит, имелся интерес, чтобы возникшая ситуация тянулась как можно дольше.
Параллельно шла другая операция Гарди — под руководством НОН. Каждый, у кого имелась хоть капля мозгов, за пятнадцать секунд бы сообразил, что НОН обязательно станет наблюдать за «Ковчегом». Но одно дело понимать, и совсем другое — признавать в открытую. Так что Бернс пришлось задействовать серьезные связи. Неофициальная встреча Уилсона с командой, проводящей несуществующую операцию, — это было именно то, чего он ждал полчаса под дождем.
Ливингстон завернул за угол, и вот показался сам «Ковчег» — пятиэтажное строение, которое раньше выглядело не хуже любого другого сияющего корпоративного здания в Международном центре финансовых услуг. Любой уважаемый политик, вкусивший хоть немного власти за предшествующие пятьдесят лет, пытался приписать к своим заслугам создание МЦФУ. Это был оазис корпоративного процветания, раскинувшийся на берегах Лиффи
[49]; яркий луч, высветивший Ирландию как динамично развивающуюся, прогрессивную нацию. Можно только представить, как всех, включая премьер-министра, выбесило то, что одно из зданий МЦФУ превратилось в огромный приют для бездомных стараниями одного потерявшего ориентиры священника. Теперь оно стало большим ярким напоминанием о бездарном крушении экономики и о тех, кто оказался выброшен на произвол судьбы. Прилив может поднять все лодки, но, если вы уже находитесь за бортом, — вы утонете.
