Бернс все утро расставляла патрули по периметру, но на самом деле место было довольно открытое, и все, что требовалось для хорошего репортажа, — только длиннофокусный объектив. Фотографии с первого места преступления, выложенные «Пукой», уже разлетелись по всем уголкам интернета. В этот раз им даже не придется публиковать снимки, поскольку публика, несомненно, сделает все за них.
Обернувшись, Бернс заметила, что за ее спиной нерешительно топчется детектив-гарда Дэйли. Она была, пожалуй, самой порядочной из всех офицеров, которые когда-либо встречались Бернс, но если Дэйли когда-нибудь захочет продвинуться по служебной лестнице, то ей придется что-то делать со своей робостью.
— И давно вы здесь стоите?
— Простите, мэм. Я просто подумала, что вы, должно быть… ну…
Дэйли боязливо махнула рукой примерно в сторону трупа.
— Дэйли, вы должны усвоить главное, что следует помнить о нашей профессии. Интуиция, чутье — это все чушь собачья. Это то, о чем обожают рассказывать ленивые мудилы, когда не хотят утруждать себя выяснением фактов. Следствие — это не искусство, а наука.
— Да, мэм.
— И раз уж мы об этом заговорили…
Дэйли посмотрела на начальницу с выражением панического ужаса на лице. Выдержав паузу, Бернс указала взглядом на блокнот, который держала в руке молодая женщина.
— Ах да, — покраснев, ответила Дэйли и раскрыла блокнот. — Советник Бэйлор, шестьдесят девять лет, в следующем году собирался уйти в отставку по возрасту. Известен как истинный столп общества, пользовался повсеместным уважением как со стороны избирателей, так и своих коллег.
Бернс указала пальцем через плечо.
— Наверное, все же не повсеместным. В отчетах недопустима тенденциозность, Дэйли.
Дэйли нервно заправила волосы за ухо.
— Да, мэм. Простите, мэм.
Бернс ощущала себя немного стервой из-за собственной мелочной придирчивости. В конце концов, Дэйли не виновата, что Бернс спала лишь три часа и теперь изо всех сил выдавливала из себя работоспособность.
— Как же так вышло, что настолько любимый всеми человек исчез на сутки и никто этого не заметил?
— Ну, — продолжила Дэйли, — его дети выросли и теперь живут отдельно, а жена уехала в Уотерфорд навестить семью. Она говорит, что он планировал провести тихие выходные, предаваясь любимой гончарной лепке.
— Формованию, — вставила Бернс.
Дэйли посмотрела на нее с недоумением.
— Формование, — повторила Бернс. — На гончарном круге формуют, а не лепят. Это технический термин, не обращайте внимания.
Пока она говорила, ее внутренний голос задавался вопросом: а стоит ли так настойчиво доказывать окружающим, что она педантичная корова?
— Понятно, — ответила Дэйли. — Я поговорила с его личным секретарем, и она подтвердила слова жены.
Поверх плеча Дэйли Бернс увидела, как к ряду фургонов Технического бюро подъехала «Астра» и из нее вылез детектив Уилсон. Когда он заметил Бернс, она указала на передвижной спецбуфет. Несмотря на роскошное название, машина служила в основном печальной юдолью для тепловатых напитков и редких бутербродов неопределенного возраста.
— Спасибо, Дэйли. Вернитесь к секретарю и запросите у нее подробную информацию обо всех посетителях, которых принимал советник на прошлой неделе, и пусть отдельно предоставит список недовольных избирателей. Могу поспорить, они его ведут. Нельзя так долго оставаться в политике без того, чтобы кто-нибудь не затаил на тебя обиду.
— Да, мэм.
— Жду вас у себя в кабинете в семь часов вечера.
— Да, мэм.
Бернс направилась к спецбуфету, возле которого теперь стоял Уилсон. Он выглядел ничуть не радостнее, чем три часа назад, когда она давала ему задание. Что ж, основная часть ее работы заключается в использовании любого доступного ей ресурса — вне зависимости от того, хочет упомянутый ресурс быть использованным или нет. После предыдущей беседы с Уилсоном Бернс изучила его личное дело. Дед детектива был политическим тяжеловесом и большую часть семидесятых проработал министром финансов. Отец попытался продолжить семейную традицию, но попался на «аморалке». Бернс не знала точно, но могла предположить, что поступление Уилсона на службу в Гарди стало не слишком радостным событием для его семьи. Разумеется, он крайне неохотно отправился исполнять ее поручение: памятуя о его семейных связях, она велела Уилсону собрать всю инсайдерскую информацию о Бэйлоре. Бернс было плевать на его переживания. У нее было два трупа и ноль подозреваемых — какие тут могут быть любезности? Будущий неловкий рождественский ужин Уилсона — не ее проблема.
Кивком головы Бернс пригласила Уилсона проследовать левее фургона.
— Ну? — спросила она, когда он к ней присоединился.
— Советник Бэйлор был всеми любим…
— Я уже выслушала один хвалебный доклад, Уилсон.
— Да, мэм. Тогда, если неофициально, он был тем еще ушлым типом, но крайне осторожным. Никакие расследования или арбитражные суды, проводившиеся в свое время, его ни разу не коснулись, несмотря на то что он обладал колоссальным влиянием в играх, связанных с выдачей разрешений на строительство. Действовал всегда по-умному. Никто ни о чем не просил его напрямую, не давал денег и так далее.
— Ясно. Он имел какое-нибудь отношение к этому? — спросила Бернс, кивнув в сторону жилищного комплекса «Жаворонок», возвышавшегося на дальней стороне широкого пустыря.
— Я спрашивал. Ничего конкретного, но, как выразился один человек, если бы у Бэйлора не было личного интереса в этом проекте, то это стало бы первым серьезным событием в Дублине за последние тридцать лет.
— Даже так?
— Вы наверняка знаете, что пик карьерных устремлений большинства советников — это стать депутатами парламента. Так вот, шутка в том, что Бэйлор этого изо всех сил избегал, чтобы ни в коем случае не потерять в доходах.
— У него были враги, на которых нам следует обратить внимание?
— Которым он перешел дорогу или которые перешли ему? Их тысячи, но… — Уилсон глянул в сторону тела, и Бернс едва удержалась от того, чтобы шагнуть назад ради сохранности новых туфель, — ничего такого, что могло бы объяснить это…
— Имеются какие-нибудь грязные секреты, о которых мне следовало бы знать?
— Ему это несвойственно, — ответил Уилсон. — Судя по всему, он был самым скучным человеком на планете. Никаких тайных свиданий или внебрачных связей. Этот человек, видимо, и вправду был Святым Джо. Он даже не пил. В узких кругах его называли Белоснежкой.
— Так, — сказала Бернс. — Очевидно, что он кого-то сильно разозлил. Кто бы это ни был, но ему явно нравится это занятие, и мне не верится, что он начал всего несколько дней назад. Любители не достигают такого уровня мастерства. Мы должны будем…
