— Ты… ты кто такой? Что ты делаешь в моей машине?
Здоровяк хлопнул себя ладонью по лбу в притворной досаде.
— Простите, ваше благородие… где мои манеры! Детектив Банни Макгэрри к вашим услугам.
Он протянул руку для рукопожатия, которого не последовало.
Д. К. захотелось убежать, но, похоже, ему не удастся уйти далеко. С другой стороны, это не походило и на арест. Ему уже приходилось попадать под арест, но полицейские обычно так много не болтали.
— Я не… — пробормотал Кит. — Очевидно, это какая-то ошибка. Не знаю, что вы себе вообразили. Я просто подвозил своего племянника домой и…
Здоровяк и Д. К. одновременно посмотрели на Кита — первый неодобрительно, второй с неприязнью. Кит осознал, что в шоке продолжал держать Д. К. за затылок. Он быстро отдернул руку.
Мужчина на заднем сиденье наклонился вперед и прошептал:
— Придумайте другой ответ, советник.
— Я… я хотел сказать… Я подвозил этого молодого человека домой.
Здоровяк откинулся на спинку сиденья и хлопнул в ладоши.
— Ну разумеется. Совсем другое дело! Какое удачное совпадение, что я оказался здесь и сделал много-много фотографий барсуков.
Он еще раз помахал камерой, чтобы подчеркнуть сказанное.
— В любом случае мы, вероятно, снова увидимся в понедельник, советник, — на голосовании по поводу Святого Иуды. Очень надеюсь, что мы вместе спасем наш маленький хёрлинг-клуб.
Кит энергично кивнул.
— Нет… да, безусловно. Я… мы спасем…
— Наши мальчики будут очень благодарны вам за поддержку. Кстати, буду рад подвезти вашего друга домой, если хотите. Не думаю, что есть смысл караулить барсуков всю ночь.
— Конечно да… безусловно…
Здоровяк наклонился и схватил деньги с приборной доски.
— На поддержку животных.
Затем открыл дверь и вылез наружу.
Кит чуть ли не силой вытолкнул Д. К. из машины и немедленно уехал. Незакрытая пассажирская дверь хлопнула, когда он быстро свернул на боковую дорогу.
Световое загрязнение, отражавшееся от облаков, напоминало, что в Дублине никогда не бывает по-настоящему темно — даже в парке. Совсем не так, как в тех местах, откуда родом Д. К. Не как в прошлой жизни… Он посмотрел на здоровяка. Банни? Вроде так он себя назвал?
— Я арестован?
Мужчина взглянул на Д. К.
— Нет, сынок, ты не арестован, — ответил он и опустил взгляд на пачку денег.
Д. К. снова почувствовал, как по спине побежали мурашки.
— Наверное, теперь я их не смогу забрать?
— Нет.
— Если хотите, я могу…
— Не надо, — перебил мужчина, глядя себе под ноги. — Просто помолчи. — Он сунул руку во внутренний карман и принялся в нем что-то искать. — Я отдам, когда они тебе действительно понадобятся.
— Мне нужны. Очень…
Мужчина поднял руку.
— Избавь меня от наркоманских песен, Боско
[77]. — Он вытащил из кармана визитную карточку и протянул ее Д. К. — Если когда-нибудь всерьез захочешь слезть с этого говна, позвони мне. Набери этот номер в любое время дня или ночи, и я за тобой приеду. Мой друг управляет одним спецзаведением, он поможет тебе прийти в норму.
Д. К. взглянул на него с ненавистью.
— Охуеть не встать, лицемер ёбаный. Ты спиздил мои деньги!
— Я все еще могу тебя арестовать.
— Валяй, и я расскажу всем, как ты шантажировал того мужика!
— Конечно расскажешь. Кому еще верить, как не наркоману?
Он снова протянул карточку.
— Иди на хуй! — проговорил Д. К.
— Не хочешь — не бери, и я оставлю тебя здесь. Но если возьмешь, я довезу тебя куда захочешь. Без всяких вопросов.
Д. К. поднял руку и почесал правое плечо. Холодок усиливался, и он ненавидел тьму. Д. К. протянул руку и взял карточку.
— Вот и хорошо. Я припарковался за углом.
Здоровяк повернулся и побрел обратно по дороге. Немного поколебавшись, Д. К. последовал за ним.
— Кстати, — сказал мужчина, — как тебя зовут?
— Дэ-Ка.
— Типа «Джизус Крайст»? Господи Исусе, рад познакомиться. А я все гадал, где тебя носит…
— Обхохотаться как смешно…
Здоровяк остановился.
— Как тебя зовут на самом деле?
— Это важно?
— Да, это важно. Как тебя называла мама?
Д. К. посмотрел в глаза мужчине, впервые заметив, что левый сильно косил.
— Думаешь, моя мама еще со мной разговаривает?
Здоровяк ничего не ответил. Просто стоял и ждал.
Д. К. пожал плечами.
— Джонни, — ответил он. — Джонни Каннинг.
Глава тридцать восьмая
Джерри: «Мы получаем информацию от людей и… Скажу честно, я расстроен. Есть неподтвержденные сообщения, которые уже расходятся в соцсетях, но директор нашей станции сказал мне, что о них нельзя говорить, поскольку это может привести к ограничению вещания. Этого нет в плейлисте, но я принес диск на прошлой неделе и… Черт возьми, почему нет? Итак, группа "Ти. Рекс" и ее бессмертный хит "Дети революции"!»
Индер О’Рирдан прекрасно знал о своей репутации чудака. В общем-то ему это даже немного нравилось. Не то чтобы он когда-либо мог вписаться в эту жизнь, но теперь, по крайней мере, не вписывался на собственных условиях. Сын матери-пакистанки и отца-ирландца, он умудрился не вписаться сразу на двух континентах. Во время визитов к родственникам в Лахор он чувствовал себя настоящим ирландцем, а в Белфасте — пакистанцем. Жизнь с родителями была не менее мучительна. Отец с матерью, возможно, и любили друг друга, но, кажется, никогда друг другу не нравились.
Книги стали его спасением: естествознание, математика… Ведь он с раннего детства любил числа. Но даже за это спасение пришлось заплатить определенную цену. Слово «гений» прилипло к нему с четырехлетнего возраста, и он сразу его возненавидел. Со всех сторон на него оказывалось давление: показывай себя, будь лучшим ребенком, старайся изо всех сил, чтобы родители могли тобой гордиться. До какого-то момента он действительно верил, что если будет вести себя достаточно хорошо, то раны в браке его родителей затянутся. Теперь он лучше понимал, что к чему.
И все же в шестнадцать лет, когда он поступил в Королевский университет Белфаста на полную математическую стипендию, от него ждали немалых успехов. То, что он там испытал, стало чем-то вроде культурного шока, хотя и не так, как можно было подумать. Он много читал о том, что представляет собой университетская жизнь. Он смотрел студенческие фильмы. Он был полностью готов к участию в бесшабашных выходках, если в этом вдруг возникнет необходимость. Но чего он совершенно не ожидал, так это ощущения того, что он обычный. Быть гением означало войти в один процент населения. Однако, как только этот процент отделили от остальной популяции, Индер впервые в жизни ощутил себя самым тупым человеком среди окружающих. В итоге он пошел вразнос — но не так забавно и лихо, как это обычно показывают в студенческих комедиях. Чувство неполноценности сделало его злым и обиженным на весь мир, причем на самом глубинном уровне. В итоге за пару лет вся его учеба стала тихо скатываться в тартарары.
