Она почувствовала, как распухли его пальцы, а одна из костяшек, казалось, была вывернута в противоположную сторону.
— Господи, ты…
Бриджит наклонилась и стала щупать его голову. Банни попытался отстраниться, но она настояла на своем, удержав его лицо.
— Боже милостивый!
Плоть была распухшей и покрытой шишками везде, где ее касалась рука. Нос торчал под тошнотворно неестественным углом. Каждый булькающий вздох Банни, казалось, давался ему с большим трудом.
— Я плохо выгляжу. Я не ждал гостей.
Бриджит уперлась в стену рукой и осторожно опустилась на пол рядом с Банни. Затем прижала рукав к носу, чтобы хотя бы временно остановить кровотечение.
— Почему… — Она не знала, как дальше сформулировать вопрос.
Между ними повисла пауза.
— Большой парень приходит, кажется, раз в два дня. И мы ведем с ним наши маленькие беседы.
— О чем он спрашивает?
— Это образно, Конрой. Он ничего не говорит. Просто избивает как ненормальный.
Бриджит почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы, но изо всех сил постаралась не выдать их голосом:
— Настолько все плохо?
— Скажем так: я умру счастливым, если выиграю пару минут на то, чтобы придавить его цепью к стене. Если он… — Банни помедлил. — Прежде чем ты… это важно, Конрой!.. Если он вернется, позволь мне… Я поговорю… Я сделаю сам. Так будет лучше. Ты не подходи, пусть я…
Бриджит не знала, что ответить. Поэтому наклонилась и просто поцеловала его в лоб.
— Ты хороший человек.
— Не подкатывай, Конрой. Я слишком для тебя хорош.
Бриджит улыбнулась и потерла себе глаза.
— Как ты меня нашла? — спросил Банни.
— Через твою «финтифлюшку».
— О, ясно. Я даже не понял, что произошло. Меня ударили исподтишка. Я даже не уверен, в какой момент…
— Ты случайно не из паба «О’Хэйган» выходил?
— Ну да… — Банни, кажется, смутился. — А потом очнулся в багажнике машины. У меня не было телефона, но остался трекер. Значит ли это, что ты уже знаешь о Поли?
Бриджит откинулась назад, мягко стукнувшись головой о стену.
— О том, что он не лживый блядун, а я вела себя как дура, считая его таковым?
— Не вини себя, ты не могла знать.
— А ты понял… — сказала Бриджит.
— Всего лишь счастливая догадка. Мне было легче разглядеть лес за деревьями, чем тебе… или ему.
— Спасибо, — тихо ответила она.
— Да брось. Это меньшее, что я мог сделать. Он хороший парень.
— Так и есть.
Бриджит нащупала в темноте руку Банни. И бережно ее потерла. Его пальцы казались твердыми, кожа треснула и истерлась.
— Прости, — сказала Бриджит.
— За что тебе извиняться?
— Прости, что я не… Прости, что так долго тебя искала. Если бы я только могла…
— Блин, не будь идиоткой, Конрой. Кстати, каковы у нас шансы, что появится кавалерия?
— Их нет. Вряд ли кто-то знает, где я. Хотя, с другой стороны, тебя разыскивает почти вся страна.
— Но нашла ты. Литрим может тобой гордиться. И раз уж у тебя получилось, ты не могла бы подсказать — ради всего святого! — что я вообще тут делаю?
— А ты не знаешь? Я думала… Кажется, главный здесь — Паскаль Мэлони.
На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь затрудненным дыханием Банни.
— Паскаль, бля, Мэлони?
Банни вдруг начал смеяться. Словно внезапно сошел с ума.
— Что такое?
— Я… сижу здесь, пытаюсь понять, что, черт возьми, происходит, а ты говоришь, что это он? Он?! Этот мелкий задрот? Да я о нем ни разу не вспомнил за эти… шестнадцать лет? Я его забыл давно. Я думал…
— Значит, вы знакомы?
— Ну, у нас случилась небольшая размолвка в… когда же это было? В двухтысячном, кажется. Он рассматривал наш клуб Святого Иуды как заманчивое место для развертывания строительства. Я с этим не согласился.
— А теперь, значит… он пошел на все эти ужасы ради того, чтобы отомстить тебе? Чтобы выставить тебя убийцей и кровавым террористом? Из-за какого-то древнего спора о планировании застройки? Ты издеваешься?
На мгновение воцарилась тишина.
— Конрой, о чем ты, черт возьми, говоришь?
— Ах да… ты же не знаешь.
— Ага, немного отстал от жизни, пока изображал тут Терри Уэйта
[90].
— Извини.
Бриджит как могла ввела Банни в курс дел. Он слушал в основном молча, пока речь не зашла о звонках отцу Фрэнксу.
— Я не разговаривал с падре шестнадцать лет. Он был связан с той… ну, историей с застройкой.
— Он сказал то же самое — в смысле, что не разговаривал с тобой. Какое он имеет отношение к тем делам?
— Давай не будем вдаваться в подробности. Должно быть, Мэлони нашел способ подделать наши телефонные счета, а потом поймал на удочку Гарди, придумав всю эту хрень про «Пуку». Наверное, он… задумал истребить своих врагов или типа того. А потом повесить на меня убийство Крейга Блейка, Джерома Хартигана…
— И, кажется, их адвоката.
— Блин, мертвый адвокат, — проговорил Банни. — Вот это трагедия!
— А еще Джона Бэйлора.
— Старого Белоснежку? Он тоже умер?
— Ага.
— Это объясняет, почему Мэлони протянул ниточку к Фрэнксу. Хотя тот может заявить Гарди, что информация об этих звонках — чушь собачья, так что…
— О, — сказала Бриджит, — я… не все тебе успела рассказать. Сегодня полиция штурмовала «Ковчег». Фрэнкс… Мне очень жаль, но он умер.
— Его застрелили?
— Не знаю… последнее, что говорили по радио — это был несчастный случай. Все немного запуталось — из-за бунта и всякого такого.
— Блядь, там бунт?
Голос Банни эхом отразился от стен.
— Ага, хмм… думаю, когда пошли новости о Фрэнксе, люди… ну, ты понимаешь…
— Господи, — пробормотал Банни, — стоит отойти от дел на пять минут, и уже вся страна катится в жопу.
Наступила пауза, после которой Банни заговорил так тихо, что его едва было слышно:
