На той же конференции Джон Эдмондс и художница Инге Боэскен-Канольд продемонстрировали пурпурно-синий краситель. Демонстрация проходила в другой части здания – чтобы попасть туда, мне пришлось спуститься на три этажа, пройти двадцать метров по улице, войти через другую дверь и подняться на три этажа. Но мне не нужны были указания: я почувствовала запах чана еще на улице. Даже оттуда я ловила себя на том, что задыхаюсь, а к тому времени, как я поднялась в зал, вонь стала практически невыносимой. Я поняла, что именно поэтому Тир отсылал красильщиков в самый отдаленный уголок города. Но когда Эдмондс и Боэскен-Канольд развесили маленькие образцы тканей для просушки, я поняла, почему жители Тира терпели обонятельные страдания: ведь в горшке с краской творились маленькие чудеса; там были примеры не только ярко-фиолетового, такого же яркого, как все краски, созданные Перкином, но и небесно-голубого цвета, и все это было получено из одного источника. Там, в этой вонючей комнате, находился легендарный тирский пурпур – символ власти, жадности и роскоши, который я искала по всему свету. А рядом с ним был его голубой близнец, который имел те же составные элементы, но в который было добавлено немного солнечного света, чтобы напомнить евреям о более мистической стороне вселенной.
Необычайное открытие Перкином современных красителей в самый обычный день 1856 года привело к повторному открытию того, как получить два самых старых и самых почитаемых цвета в мире. Как и в случае со многими историями в моем рассказе о коробке с красками, оказалось, что старые секреты не были потеряны: они просто ждали, когда кто-нибудь снова их обнаружит.
Эпилог
Конец радуги
Сколько оттенков может быть у грецкого ореха? Какого цвета здоровая печень? Как вы можете описать идеальную натуральную клубнику покупателю, находящемуся на другом конце света? В какой оттенок вы желаете покрасить свою машину? Или свои волосы? Какого цвета сапфир в вашем обручальном кольце? Как можно измерить цвет пирогов? Написание этой книги и исследования, проведенные в ходе работы над ней, показали мне, как трудно описать цвет – объяснить блеск крови насекомых, естественное свечение драгоценной китайской зеленой посуды или рубиновый резонанс стакана шафранового чая. Поэтому я решила встретиться с человеком, который сделал своей работой именно это: выяснить, как описать точный оттенок цвета кому-то на другом конце земли.
Лоуренса Герберта иногда называют Королем цвета или Магом цвета. Он сообщил мне об этом, когда мы встретились во дворце цвета Пантон, расположенном в обширном промышленном зеленом поясе недалеко от магистрали Нью-Джерси. Миссия Герберта – с тех пор как в 1956 году он устроился на временную работу в небольшую и не особо успешную типографию (которая выпускала цветные диаграммы) и выкупил ее через шесть лет – состояла в том, чтобы создать международно признанный стандарт цветов. «Я мечтал, чтобы кто-нибудь позвонил поставщику в Калифорнию из своего дома в Акапулько и сказал, что хочет купить розовую краску или что-нибудь в этом роде. И что, когда она прибудет, он получил именно то, что хотел».
В мире природы – где цвет охры может зависеть от места, где она была добыта или где краска индиго может иметь десятки различных оттенков, в зависимости от времени погружения ткани в краситель, щелочности среды и даже количества солнечного света в течение дня – подбор цвета традиционно был неточной, хотя часто очень символической деятельностью. Но в Pantone, которая превратилась в крупнейшую в мире компанию по спецификации цветов, цвет идеально точен. Герберт и его коллеги начали с того, что разделили мир на пятнадцать основных цветов, включая черный и белый, то есть примерно на тысячу оттенков. Позже они ввели еще более сложные системы, включая цвета с вызывающими воспоминания названиями: древесный фиолетовый, моховой тон, сернистый источник и лань. Pantone продает базовый «каталог» в виде веерообразных книг – и если у вас есть такая книга и у вашего клиента есть такая книга, то вы оба можете точно представить, о каком оттенке идет разговор. Этот проект начинался как сервис для принтеров, но расширенная система оказалась очень полезной для многих.
Цветовые стандарты Pantone использовались для ремонта плитки в мозаиках Сан-Марко в Венеции, для официального определения цветов, используемых в национальных флагах, включая Юнион Джек и Восходящее Солнце Японии, а также для измерения цвета (а иногда и качества) драгоценных камней. Но одно из самых важных нововведений компании, которым она заслуженно гордится, связано не с искусством, геральдикой или ювелирными изделиями, а с медициной. «Мы только что разработали карточки, по которым можно определить содержание жира в печени по цвету перед трансплантацией», – рассказал Герберт. Эти карточки уже спасли несколько жизней, сократив количество отказов. «Раньше измерение цвета основывалось скорее на искусстве, чем на науке. Теперь мы можем быть точными».
Самой странной работой по подбору цветов, которую он когда-либо брал, было поручение от заводчика золотых рыбок откалибровать различные цвета мерцающих кои, которые так ценятся во всей Азии. «В маленьких мешочках прибыло около двадцати рыбок, я запустил каждую из них в отдельный аквариум и перемещал их, пока не выстроил их в определенном цветовом порядке», – вспоминал Герберт. «Как бы вы назвали двадцать оттенков рыб?» – подумала я, или вспоминала знаменитую историю о канадских инуитах, различающих десятки оттенков снега
[271] (эта апокрифичная история поразила воображение очень многих людей, что само по себе является феноменом), или удивительную статистику, сообщающую, что в Монголии существует более трехсот слов для обозначения цвета лошадей. «Мы больше не будем присваивать имена, – сказал он. – В следующем выпуске мы их уничтожим».
Я чувствовала себя немного Джоном Китсом, потрясенным дерзостью Ньютона, сумевшего извлечь из радуги магию. «Но названия цветов – это уже история», – сказала я, подумав, что «коричневый цвет мумии», ультрамарин, зелень Шееле, желтый Тернера и многие другие названия цветов содержат целые истории обмана, приключений и экспериментов. – «Но мы-то имеем дело с наукой и измерениями, – терпеливо объяснил он. – Сейчас мы живем в цифровом мире, а компьютерам нужны не имена, а цифры. Люди говорят „цвет красного сарая”, но они никогда в жизни не видели скандинавский сарай. И вообще, вот что значит „красная помада”?»
