– Мы на месте, – говорит водитель. – Перекрёсток Яблонька.
– Подождите немного, ладно?
– Без проблем, мистер, – отвечает водитель, откидывается на мягкое заляпанное грязью сиденье «Полариса», зажигает сигарету и открывает смартфон.
Оставив его, Кромвель подходит к трубе. Здесь некогда был дом – видны слабые очертания фундамента, но там, где раньше находилась кухня или гостиная, теперь стоит зрелый дуб. Воздух пропитан запахом яблок, но сада нет – сплошной лес: густой подлесок и тесно растущие деревья. Кромвель поднимает глаза, видит застенчивость кроны
[39] и идёт дальше.
Чёрные яблоки под ногами взрываются запахом, впереди – два кирпичных основания с торчащим из них ржавым чугуном. Арки с надписью «Гибель Идиллии» больше нет. Кромвель хлопает по шее – вокруг роятся комары.
Шаг вперёд. Он спотыкается о перевёрнутый гранит.
Кромвель сметает лиственную подстилку: «Надин Хайнс. Она знала на пятьдесят две песни больше, чем все.? – 1861». Дальше: «Эмануэль Эвенсон. „Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко мне“. 1831–1899».
В тени дуба перед Кромвелем – густые заросли с толстыми лозами. Он понимает, что его одежда не подходит для таких подвигов, но не может остановиться и раздвигает лозы и ветки (сотни шипов до крови впиваются в предплечье, прокалывая рубашку). Рука чувствует камень, бежит вверх и ощущает лицо. «Ангел отмщения» – так называла его Молли.
Кромвель возвращается к водителю квадроцикла и предлагает ему ещё денег. Когда стемнеет, зарослей и мусора вокруг ангела уже не будет, земля вокруг тоже станет чистой, а водитель разбогатеет на три сотни долларов. Оба довольны такой сделкой.
Чтобы приобрести вино, приходится доехать до города Фифти-Сикс на границе округа, остальное же Кромвель покупает в местном продуктовом, а лопату и дешёвую рабочую одежду – в «Уолмарте», удивляясь ценам. Потом он отдыхает в номере мотеля, включив кондиционер: тот выдувает ледяной воздух, который собирается капельками на окнах.
На закате Кромвеля приветствует водитель «Полариса» («меня зовут Декстер Рис, но все зовут меня Декс»). С довольным, но усталым видом он пьёт дешёвое светлое пиво:
– «Нэтти-Лайт». Хотите?
Обнаружив, что хочет, Кромвель пьёт вместе с ним посреди мастерской.
– Знал бы, что в лесу все эти годы стояла статуя ангела, водил бы туристов на экскурсии.
– Смею напомнить, мистер Рис, что эта скульптура обладает исторической ценностью.
– Статуя что надо, это точно.
Они распивают на двоих двенадцать банок пива. Кромвель вспоминает молодость, когда он убивал время дешёвым алкоголем в ожидании, пока начнётся жизнь, на краю полей, вдали от всего происходящего где-либо. Теперь это позади.
– Думаю, пора. Отвезите меня.
– У вас, что ли, время назначено?
– Да, – смеётся Кромвель. Рис качает головой и тоже смеётся безо всякой причины.
Они снова едут на «Поларисе». В темноте путешествие совсем иное – крошечные лоскуты света от фар ползут по лесу, пока сумерки сгущаются.
Они на месте – колёса мнут опавшие яблоки. Кромвель слезает, прихватив пакеты и совки и просит забрать его на рассвете. Рису уплачено достаточно, чтобы он не задавал вопросов; водитель только сообщает Кромвелю свой телефонный номер на случай, если тот передумает.
В темноте роятся комары и прочие кусачие насекомые, но Кромвелю всё равно. Он опускает фонарь у подножия ангела и начинает копать.
Выкопать могилу – дело гораздо труднее и дольше того, что показывают в сериалах. Радуясь, что взял перчатки, Кромвель шепчет беззвучную благодарность Харлану Паркеру, упомянувшему, что стало с его руками после этого.
Земля поддаётся с трудом. Уже три утра, когда Кромвель понимает: в могиле нет тела. Кого бы ни погребли здесь когда-то, он возвратился в прах.
Обессилев, Кромвель опускается на колени. Вино дешёвое – трудно ожидать отборного «Мальбека» от провинциального алкомаркета в Арканзасе; просто пинта креплёного портвейна. Кромвель всё равно произносит нужные слова и выпивает всё; потом вынимает хлеб и сыр, съедает их до корок, потом съедает и корки.
– Я испил вино её тела, – говорит он. – Я поглотил корку её сыра и поцеловал корку её хлеба.
Ночной ветерок шевелит дубы, берёзы, кедры и яблони. Вдали лает собака. Хрустит ветка. Потом – тишина.
– Я хочу поговорить с моей женой! Моим сыном! – кричит Кромвель.
Ничего. Ни ветра, ни звука.
– Простите. Простите. Простите, – повторяет он и опускает лоб, касаясь им сырой земли, смешивая свои слёзы с могильной плесенью. – Я злодей, я ужасный человек.
Он не двигается, пока небо не озаряет рассвет. Тогда Кромвель медленно разгибается, поднимаясь из могилы, вырытой собственноручно, думая о своём конце, конце его жены и сына, конце всего. Ему не осталось ничего, кроме чувства вины. Закончилась нить истории, дальше её не размотать. Он опустошён.
Ни у чего нет конца – есть только разные начала.
Например это.
КОНЕЦ
Благодарности
В первую очередь, конечно, необходимо поблагодарить моего агента, Стэйшу Декер, за то, что давным-давно согласилась меня представлять и не так давно согласилась попытаться продать странную новеллу «Морю снится, будто оно – небо». Также благодарю Стэйшу за её роль первого и самого надёжного редактора, которую она выполняет умело и уверенно; Дэвида Померико и его команду в «Харпер-Вояджер» за приобретение новеллы и за то, что позволили мне работать над «Пробило сердце горю час», поддерживая меня и проявляя энтузиазм по поводу этой книги на каждом шагу. Работать с издателем, который понимает твои, автора, творческие задачи, – большая роскошь. Спасибо Чаку Вендигу, что согласился написать предисловие, а также Лэрду Баррону, Джону Лэнгану, Дэниэлю Краусу, Дэрилу Грегори, Майклу Мореси, Майклу Патрику Хиксу и всем остальным, кто поддержал онлайн выпуск электронной книги «Морю снится, будто оно – небо».
Спасибо моему любимому современному художнику, Джеффри Алану Лаву, за великолепный дизайн обложки. То, что он сделал для моего дуэта повестей – просто потрясающе. Я много говорил, онлайн и не только, о том, как важен дизайн обложки для жанровой литературы, и очень рад, что Джефф смог в этом поучаствовать. Итак, вычёркиваю ещё одну строчку из списка «успеть до смерти»:
Добиться, чтобы Джефф Лав сделал мне обложку.
Спасибо Тодду Харви, который является куратором коллекции Алана Ломакса в Центре фольклора Библиотеки Конгресса. Его советы и произведения, в особенности чудесное мультимедийное издание «Мичиган-Ай-О», стали источником многих живых подробностей в «Пробило сердце горя час», главный герой которой, обезумевший и нездоровый, напоминает Алана Ломакса.
