Софи понравилось бы это место.
Я осматриваюсь, ища, куда присесть, и вдруг замечаю в углу Габриэля. В двухстах пятидесяти милях от места, где он должен находиться.
Его окутывает идеальный солнечный луч, падающий из окна. Такое ощущение, что это чей-то план. Габриэль одет в пурпурный психоделический топ, который мог бы выглядеть нелепо, чужеродно в любой другой обстановке, но здесь он смотрится нормально. Борода и волосы Габриэля сияют белым в свете священного полуденного солнца. Он ниже ростом, чем я думала.
Это мой шанс.
Возможность познакомиться с ним.
На автопилоте продвигаясь через кафе к нему, я встречаюсь с Габриэлем взглядом.
– Привет, Габриэль. Меня зовут Бекси.
Он берет мою руку и держит в своей. Пальцы его разделяются посередине, зажав мои пухлые пальцы, образовывающие странные тиски. Похоже на то, как если бы я держала за руку холодную фигуру из воска – такого ощущения я не припомню с тех пор, как познакомилась в Великобритании с лидером сайентологов.
– Рад встрече.
Пронзительный писк, который я слышу, удивляет меня – на YouTube его голос звучал иначе.
– Я говорила с вашей дочерью, – продолжаю я.
Габриэль кивает.
– Надеюсь присоединиться к вам в Урантии.
– Возможно, я вас там увижу, – пищит он.
Я принимаю эти слова как приглашение и намек на то, что мне пора. Я выхожу из кафе, и на меня набрасывается уличный шум – машины, ветер, болтовня. Он возвращает меня в реальность. Зайдя за угол, я хватаюсь за живот – согнувшись, другой рукой вцепляясь в горло, удерживая истерику.
Это знак.
Я на правильном пути.
Я НА ПРАВИЛЬНОМ ПУТИ!
Дыши, Кэмерон, дыши. Мне надо вспомнить все, что он сказал, каждое слово, каждый жест, чтобы точно их передать, когда я буду говорить с Софи. «Божественный» счастливый случай выплескивается из меня потоком счастья, я бегу по улице, заполненная гордостью и ощущением признания. Моя потребность проявить себя и доказать, что я на высоте, сейчас сильна настолько, что заглушает все другое.
* * *
Несколькими часами позже я беру трубку с первым же звонком.
Это, наверное, Софи.
– Эй, это Бекси?
Дхарма – даже лучше.
– Привет, Бекси, я звоню, чтобы сообщить тебе плохие новости, – говорит Дхарма на том конце провода.
Кайф покидает меня, словно кто-то задул спичку.
– Мы не собираемся приглашать тебя сюда, в «Авалон».
Стены пикапа обрушиваются внутрь.
– Ни сейчас, ни когда-либо.
Ее холодный тон и ледяная решительность поражают. Я едва узнаю женщину, с которой говорила вчера. Рука, в которой я держу телефон, дрожит.
– Мой отец сказал, что познакомился с тобой сегодня. Он увидел в тебе то же, что и я во время нашей первой беседы.
Мое горло раздулось, я не способна говорить. Я знаю, что мне не следует спрашивать у нее, что она имеет в виду. Дхарма произносит с удовольствием:
– Мы знаем, кто ты, Бекси. Ты – пустышка и ничего не стоишь. Твоя жизнь бессмысленна.
Я чувствую, как мой палец погружается в вельвет переднего сиденья. Выцарапывая буквы. Выцарапывая то, что я бы хотела быть способной сказать.
Выцарапывая путь наружу.
– Ты думаешь, у тебя есть друзья, которые любят тебя, но они видят в тебе то же, что и мы, – пустоту. Яму вместо человека. Неужели ты думаешь, что люди, которых ты считаешь близкими, заботятся о тебе?
Образы друзей возникают внутри меня, но тут же гаснут, они недосягаемы. С каждым словом Дхармы они все больше растворяются, пока не исчезают в темноте.
Почему они со мной?
– Ты думаешь, что живешь, но ты понятия не имеешь, что это на самом деле означает, и я не думаю, что сможешь когда-нибудь узнать.
Ее слова опутывают мое горло, душат сопротивление. Я чувствую себя как никогда оторванной от своих сил, как будто часть меня, что хочет крикнуть: «Ты ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, кто я!», закрыта в клетке из толстого стекла. Я почти вижу ее. Она мощная, она кричит, колотит по клетке кулаками.
– Ты когда-нибудь останавливалась, чтобы подумать: а может, ты недостаточно хороша? Что ж, если так, твое сознание пытается донести до тебя важную вещь: это правда, ты на самом деле недостаточно хороша.
Взрослая часть меня знает, почему она так поступает. Знает, что происходит. Дхарма использует классические приемы манипуляции. Они мне знакомы, я слышала подобное всю мою жизнь. Такие фразы созданы, чтобы ломать. Их цель – заставить человека чувствовать, что все на свете бессмысленно. Они возбуждают самую темную нашу часть, ту, которой мы склонны верить, лишь когда заблудились и не знаем, куда идти.
Я ничего не стою.
Я бессмысленна.
Я ничто.
Хотя я знаю, что она делает, это все равно срабатывает. Взрослая «я» растворяется. Я чувствую себя пустой, никчемной, полой – в точности, как ей хочется.
Потому что, возможно, она права.
Дхарма заканчивает:
– Я буду за тебя молиться.
Я откидываюсь назад на вельвет сиденья.
* * *
Включается фонарь, и яркий белый свет мгновенно окружают крошечные мухи. Они гудят маниакально, врезаются в него, разбивая о стекло головы. Эти идиотки считают, что летят навстречу солнцу. Но они просто ранят себя, опять и опять ударяясь о невидимую преграду, пока не рухнут вниз.
Глупые, безмозглые создания.
Я сижу, онемев от пережитого поражения, мои глаза сухи. Чувствую запах бензина, до меня доносятся слабые звуки, которые издают вдалеке какие-то люди. Я сижу и смотрю, как мухи умирают одна за другой.
Так и не усвоив урока.
Дверь распахивается, и в пикап вваливается Софи. Ее знакомый запах заполняет кабину и разбивает темную магию.
– Привет, – говорю я тихо, низким хриплым голосом.
– Ну, и что за новое дерьмо здесь произошло? – спрашивает Софи.
Я чувствую, что она знает – это не имеет ничего общего с нашей вчерашней ссорой.
Я смотрю на нее и нажимаю на экран телефона. Открывается голосовая заметка, и раздается голос Дхармы, резкий, чистый и холодный. Я вздрагиваю. Мы сидим, пока голос второй раз за сегодня наполняет машину. Софи берет меня за руку. А потом все кончается.
– Мерзкая сука! – шепчет Софи.
Я закрываю рот рукой, сдерживая смех. Усталость и облегчение охватывают меня – Софи это моя реальность. Я рассказываю ей предысторию: как встретила Габриэля в кафе и о том, что предшествовало телефонному звонку.
