Когда мы продумывали план съемок для «Жизни на Земле», еще никому, насколько нам было известно, не удавалось заснять голубых китов в открытом море. Мы решили это исправить. Но если до начала промышленной добычи их популяция оценивалась в 250 тысяч особей, то в 1970-е годы поголовье сократилось до нескольких тысяч. Рассеянных в бескрайних океанских просторах и по-прежнему преследуемых китобоями, их было практически невозможно найти.
Поэтому мы отправились на Гавайи искать китов-горбачей. И у нас был специальный прибор, облегчающий поиски, – гидрофон.
В конце 1960-х годов американский биолог Роджер Пейн, занимавшийся записью ультразвуковых сигналов летучих мышей, переключился на изучение заявлений ВМФ США о том, что в океане звучат какие-то мелодии. Моряки установили несколько станций для прослушивания движения советских подводных лодок. Но наряду с характерными звуками гребных винтов стали фиксироваться странные звуки, напоминающие музыкальные серенады. Пейн определил, что основным источником этих звуков являются примерно 5000 китов-горбачей, сохранившихся к тому времени. Записи показали, что горбачи создают длительные и сложные мелодии, причем такой низкой частоты, что они распространяются под водой на сотни километров. Горбачи, обитающие в одной части океана, учатся этим песням друг у друга. Каждая песня имеет свою отличительную мелодию, для которой каждый отдельный самец изобретает собственные вариации. Со временем они меняются. Киты, можно сказать, обладают музыкальной культурой.
В 1970-е годы Пейн записал эти звуки на виниловых пластинках. Они стали невероятно популярны и изменили общественное представление о китах. Создания, которые рассматривались преимущественно как источник животного жира, обрели индивидуальность, а печальные песни стали восприниматься как крики о помощи. В чрезвычайно напряженной политической атмосфере 1970-х годов внезапно пробудилось мощное массовое сознание. Кампания по запрету китобойного промысла, которую начали несколько энергичных единомышленников, быстро переросла в господствующую тенденцию. Человек на протяжении своего существования неоднократно уничтожал животных до их полного исчезновения, но сейчас это дикое истребление стало наглядным благодаря дрожащим кадрам видеосъемок, которые проводили смельчаки – участники антикитобойной кампании. Общественное мнение решило, что этого больше допускать нельзя. Поверхность океана в разливах крови и бойню на перерабатывающих заводах уже было невозможно скрыть, и убийство китов из добычи превратилось в преступление.
Никто не хочет исчезновения животных. Люди начинают заботиться о природе, лучше понимая ее. И одним из общедоступных, общемировых способов помочь им в этом является телевидение.
* * *
В 1979 году, после трех лет работы, сериал «Жизнь на Земле» вышел в эфир. Его продали в сотни стран по всему миру, его посмотрели примерно полмиллиарда зрителей. Первая серия стала своего рода введением, которую я назвал «Бесконечное разнообразие». Это был широкий обзор разнообразия животного и растительного мира, отправная точка идеи всего сериала: разнообразие поистине необходимо для жизни. После следующих одиннадцати серий, отразивших все перипетии наших путешествий, показывающих это разнообразие, тринадцатая, заключительная, серия посвящалась лишь одному виду – нашему собственному.
Мне не хотелось намекать, что человечество в каком-то смысле отделено от всего остального животного царства. У нас нет особого места. Мы не предопределенная и не высшая и конечная точка эволюции. Мы просто один из видов на древе жизни. Тем не менее мы вырвались из многих ограничений, которые влияют на другие виды. Поэтому в последнем эпизоде сериала я встал на площади Святого Петра в Риме в окружении огромного количества Homo sapiens со всего света и попытался донести свою мысль.
«Мы с вами, – говорил я, – принадлежим к самому распространенному и доминирующему виду животных на Земле. Мы живем на ледяных шапках полюсов и в тропических джунглях экватора. Мы поднимались на высочайшие горы и спускались в морские глубины. Мы даже покидали Землю и ступали на Луну. Мы, безусловно, самые многочисленные крупные животные. Сейчас нас около четырех миллиардов. И мы достигли этого положения с космической скоростью. Все это произошло за последние какие-то две тысячи лет. Похоже, мы преодолели все ограничения, которые управляют деятельностью и численностью других животных».
В это время мне шел шестой десяток лет, и с тех пор, как я появился на свет, население планеты увеличилось вдвое. Мы невероятно отделились от остальной жизни на Земле и вели иной, уникальный образ жизни. Мы ликвидировали почти всех хищников, которые нам угрожали. Мы взяли под контроль большинство заболеваний. Мы разработали способы производства любых продуктов питания и жизни с максимальными удобствами. В отличие от всех других видов в истории Земли, мы освободились от давления эволюционного естественного отбора. За последние 200 000 лет наши тела не сильно изменились, но наше поведение и наши общества невероятно далеко ушли от природной среды обитания, окружающей нас. Для нас не осталось никаких ограничений. Нас ничто не может остановить. Пока мы не остановимся сами, мы будем потреблять физические ресурсы Земли до тех пор, пока не исчерпаем их.
Мужественные усилия Дайан Фосси, успех антикитобойной кампании, спасение гавайской казарки Питером Скоттом, восстановление в дикой природе популяции арабского орикса, создание тигровых заповедников в Индии – всей этой работы, которую проводит растущая армия специалистов по охране окружающей среды, собирая денежные средства и выступая за политику охраны ценных видов, может оказаться недостаточно. А поскольку Homo sapiens всегда хочет большего, следующая стадия неизбежна. Скоро начнут исчезать целые ареалы обитания.
1989
Население планеты: 5,1 миллиарда
Концентрация углерода в атмосфере: 353 миллионные доли
Остающаяся дикая природа: 49 процентов
Впервые я увидел орангутанга 24 июля 1956 года во время третьей экспедиции для съемок «Зооквест». Это была запоминающаяся встреча – мой первый огромный примат, гора рыжей шерсти, впечатляющих размеров самец, раскачивающийся между ветвей и разглядывающий меня с интересом и явно с долей презрения. Кадры, на которых мы его запечатлели, оказались далеки от совершенства. Мы снимали против солнца, силуэт наполовину был скрыт ветвями, но, насколько я знал, телевидение еще никогда не снимало орангутангов в дикой природе.
Самца нашли для нас местные охотники из длинного дома, в котором мы остановились на полпути вверх по течению реки Махакам, в Восточном Борнео. Когда мы уходили, один из охотников выстрелил в него из ружья. Зачем он это сделал? «Эти обезьяны, – пояснил мужчина, – разоряют поля, а мне нужно кормить семью». И кто я такой, чтобы говорить ему, что этого не следует делать?
Влажные тропические леса – особенно ценная среда обитания, одно из наиболее богатых биоразнообразием мест в мире. Более половины сухопутных животных планеты обитает в их зеленых глубинах. Они располагаются во влажных тропических регионах, где в изобилии два основных ресурса, которые требуются почти всем растениям, – пресная вода и солнечный свет. Рядом с экватором солнце светит по двенадцать часов каждый день с таким постоянством, что тут практически нет смены сезонов. Тропическая влага захватывается воздушными потоками и проливается дождями над лесом; интенсивность осадков достигает четырех метров в год. В лесах циркулирует и собственная вода – каждое утро под воздействием солнечного тепла испаряющаяся влага из миллиардов листьев поднимается в виде тумана, чтобы в итоге снова выпасть на землю дождем.
