Но они знали, что не сбегут. Двигались слишком медленно. Степи нужно было просто немного их придержать, измотать, ослабить. Орда все еще оставалась слышна, причем теперь уже не позади, но и по бокам. Урки шли на безопасном расстоянии, чтобы не подставляться под пулю. Степь разводила перед ними чащу, создавала тропки и постоянно увеличивала силу орды.
– Не справимся! – крикнул Шернявский Каетану. И почти сразу пришел приказ от Удалова.
– Первый – напролом! Остальные контратакуют. Ну, братья, вперед!
Взревели моторы. «Росомаха», в которой ехали образцы земли, фотографии бункеров, записи исследований, ускорилась и полетела вперед, одновременно изменяясь. Засияли выписанные на ее бортах и пока что остававшиеся неактивными боевые руны, раскалился воздух, когда энписы принялись формироваться в сильных созданий, росомах в масштабе пять к одному: ловких, гибких, с белоснежным мехом, испещренным красными пятнами. Острые морды, мощные тела, длинные хвосты, искрящийся густой мех, зубы и когти. Четыре метра длиной.
Двенадцать энписовых росомах. Правильное число. Польские и финские рабочие из Люблинского Янова прекрасно справились: мощные чары были вплавлены в броню транспортера, потенциалы нанокадабровых созданий напитаны.
Энписы окружили машину плотным кордоном, один даже вскочил на крышу, чтобы отгонять летающих иосифов. Они создали мощный заслон, сквозь который невозможно было пробиться.
Но это был не конец. «Росомаха» разогналась, ее большие колеса сияли светлыми вспышками. На шинах были выдавлены защитные честонховские формулы, и когда те стали вращаться с соответствующей скоростью, магия начинала действовать. Колеса обрастали оболочкой света: та через миг-другой потемнела, сжалась, переформировалась во что-то похожее на танковые гусеницы. Это тоже была мощная нанокадабровая магия – создавала вокруг колес изоляцию, словно силовое поле, защищающее транспортер от проклятой земли.
Машина удалялась от орды все быстрее, Туман отреагировал, выплевывая из себя больше иосифов. Пока что «Росомахи» давили тех без усилий.
Каетан только провел взглядом уезжающую машину. Впереди у той было двести километров, дорога могла занять и восемь, и двадцать часов. Только бы они справились, потому что сила рун и брони тоже исчерпается, степь прожжет оболочку гусениц, энписные «Росомахи» падут, руки стрелков устанут.
Надежда была только на то, что с удалением «Росомахи» от орды сила степи будет слабеть. Но реальные шансы, что транспортер сможет добраться до безопасной территории, невелики. Потому солдаты, которые сидели под броней машины, получили и другое задание. Они должны были добраться до места, откуда можно было установить радиосвязь и передать все, что они знают. А если шансов на возвращение не окажется, то они запустят мощные защитные чары, которые превратят и их самих, и оборудование в монокристалл, в стеклянную глыбу, что будет питаться жизненными силами, отданными в самоубийственном поступке, и которая будет иметь шанс выстоять несколько дней в степи – до времени прихода спасательной экспедиции. Естественно, спасены тогда будут только данные. Не люди. Не Аля, которая тоже была внутри «Росомахи».
В любом случае, шансы солдат в уезжающей машине были бо́льшими, чем у тех, кто оставался на поле боя, чтобы это бегство прикрывать. Вторая «Росомаха», «УАЗ» и кавалеристы развернулись и пошли прямо в центр атакующей орды.
Удалов отдал приказы – и граната взлетела.
Вернее – гранаты, выстреленные из нескольких стволов одновременно. Они разорвались на высоте сотни метров, из них вырвался нанокадабровый свет, выжигая Туман, падая на землю внезапными молниями. Люди готовили для себя поле боя.
Это были исключительно агрессивные чары, привезенные эльфами из их мира против балрогов, трансмутированные для войны на Востоке. Они превращали воздух, насыщали землю, даже траву степи снова делали обычной растительностью. На некоторое время и на ограниченной территории – но результативно и последовательно. Белорусы называли очищенную территорию «лёсиком», в честь своего бывшего предводителя
[40]. Поляки же называли такие места «клушиными»
[41]. Название значения не имеет. Важным было то, что урки теряют тут свое преимущество.
Как сейчас. Взрывы привели в волнение ряды нападавших, выжгли немалое число Д-феликсов, заставили замолчать напевы. Урки притормозили. Степь вдруг скорчило, испепелило, она перестала их защищать. Земля под ногами утратила рыжий цвет и перестала посылать силу в их кровь и тела. Они вдруг увидели несущиеся на них боевые машины, а волна мощной и чуждой им тавматургии прошила их, ворвалась в сознание, сокрушала оружие в руках, выбивала зубы, ослепляла, давя кости. Останавливала сердца тем урка-хаям, у которых сердца бились.
Орда заволновалась, многие из воинов пали, многие – обратились в бегство. Казалось, что небольшой отряд людей сломит противника.
Пахан сплюнул на землю. Засверкали золотые зубы, задрожал воздух, когда красная слюна пролетела сквозь него. Разводчик поднял руки, а из ногтей его вверх ударили лучи. Он привстал на плечах своего носителя, ноги его начали врастать в руки урка, тела их соединялись, сливались, пока не сделались единым великаном. Он бросил в атакующих свой нож из многократно перекованного людьми металла, уничтожая зараз нескольких энписовых «Росомах».
Затряслась земля, орда завыла, с флангов на поле битвы вылетели новые сотни воинов. И хотя земля в этом месте была уже не их, силы – чужими и мощными, а огонь и магия – смертельными, они бросились на людей, ведомые яростью боя, приказом своего вождя и голодом.
«Появитесь!» – Каетан запустил защитные мантры и уже через миг увидел формирующихся перед ним энписовых котов. Разрубил Клыком тело первого врага. Переступил через него, прежде чем то начало распадаться на составные элементы, а потому не увидел, как убитый урка-хай зачерпнул из прошлого семерых людей, в том числе – двоих детей.
Битва началась. И быстро перешла в завершение – численное превосходство нападавших было слишком велико.
Взорвалась «Росомаха», и сгорел ее экипаж. Один из кавалеристов пал мертвым. Но Каетан быстро понял, что урка-хаи стараются не убивать солдат. Спутывают их сетями, сплетенными из человеческих волос, и забирают одного за другим с поля битвы.
Двое балаховцев, уже связанные толстыми – в руку – лианами, сумели выстрелить себе в головы. Еще несколько погибли в схватке, но большинство сумели захватить и поволокли к пахану.
Не прошло и получаса, а Каетан остался в одиночестве, окруженный сотнями урка-хаев. Пахан стоял поодаль и со своей высоты внимательно поглядывал на него.
