Нет, с того момента, как он встанет с земли, у него будет несколько секунд – чтобы вынуть меч, запустить котов, сломать приказы пахана и нанести первый удар.
Он должен добраться до своих товарищей.
А потом решить: освобождает ли он их или убивает.
Если освободит их, то останется до конца, чтобы погибнуть в бою. Если убьет – у него будет шанс сбежать, прыгнуть в чужой План, спастись.
Ключ Перехода уже вибрировал.
Да, это будет на рассвете.
Но в четыре утра издали послышались звуки, которые скоро превратились в музыку. В лагере закипело, а защитный барьер замерцал от выжигаемой боевой магии.
Приближались живорусины. Русские, белорусы, украинцы, поляки и те, кто не сумел бы сказать, на каком языке говорили их предки. Кавалеристы Первой Армии имени Булата-Балаховича, роммелевцы из Первой мотопехотной дивизии, моторизированная пехота дальней разведки – ближайшие друзья солдат, с которыми странствовал Каетан.
Топот копыт сделался музыкой.
Перед отрядом балаховцев шли саперы из акустических отрядов, форматировали пространство музыкой.
Я не люблю фатального исхода…
Хриплый яростный голос, сильное звучание гитарных струн, мощные колонки. И магия, нанокадабровая сила, вплетенная в написанные сто лет назад слова и в старые звуки. Наполняющая аккорды, пульсирующая в паузах, усиливающаяся при каждой смене расклада пальцев на струнах.
Такого на Западе не было – этой катализирующей магии музыки и власти, коренящейся в совмещении слов и звучаний.
Правда, акустическая атака делала невозможным подобраться к лагерю урка-хаев незаметно, но давала другие преимущества. Очищала воздух и землю, под корень выжигала приказы пахана. Усиливала оружие и энписов. Заряжала атакующих людей, даже тех, кто не обладал серьезными силами и эмоциями. Словно бы каждый получал дозу наркотиков.
Я не люблю, когда наполовину…
Голос Владимира Высоцкого несся над степью, ломал траву, вырывал с корнями деревья тайги, крошил иосифов, сгибал оружие урков и наполнял страхом их сознание.
В нем слышались жажда достоинства и военная магия эльфов. Люди шли в бой.
Каетан сложил пальцы в боевое ката и произнес заклинание:
– Асара’м’наррон! – что на языке эльфов было одним из пятнадцати слов, обозначавших «свободу».
Он встал, выдернул меч из ножен, отдал приказ котам.
Те прыгнули на флажки, сгорели в их магии, но открыли проход своему хозяину. Он сделал шаг, второй, покачнулся, когда затекшая правая нога подогнулась в колене. Он сразу усилил ее, почувствовал, как ползут мурашки по телу – организм перегружался в боевой режим. Каетан переступил линию флажков, даже не почувствовав этого. Энписные коты уже воссоздались, прыгали на урка-хаев, рвали их загривки, кусали за головы. Каетан бежал к пленникам.
Я не люблю уверенности сытой…
Но орда уже организовывала оборону. Пахан отдавал приказы, пытаясь перекричать человеческую песню. Он был сильным воином, голос его гудел, генерируя контрчастоты, гасил атаку, создавал сферы тишины. Там, где он этого добивался, сразу вставала к небу трава и сгущались иосифы. Формировались еще в земле, а окончательную форму в механически-биологической трансмутации обретали уже на поверхности.
Прежде чем добраться до них, географ увидел еще кое-что, что полностью сумел понять только позже. Больше всего энписов урка-хаев возникало как раз возле недавно высаженных бункеров, а едва заметные красные пыльные линии текли от больших дождевиков к формирующимся тушкам иосифов.
У него не было времени присматриваться к этому явлению пристальней, потому что на него бросились двое урков, сжимая в кулаках длинные узкие мечи, клепанные из кусков жести. Каетан, однако, не сомневался, что это опасное оружие, выкованное согласно правилам магии степи, может сечь как тела, так и нанокадабровые щиты.
Враги атаковали.
Он отбил удары, Клык прорезал воздух, блеснув синеватым ярким светом, каким сияла бегущая вдоль клинка, пульсирующая сияющей кровью вена. На самом деле это не была вена и не была кровь, но меч существовал иначе, чем человек или камень. Взятый годы назад из другого Плана, он перенес на Землю свою силу и умения, генерируя ауру, которой опасались даже эльфы. Они не хотели, чтобы этим мечом пользовались.
Но меч принадлежал Каетану, кровь-не-кровь в его клинке вытекла из его тела, а потому эльфы не могли отобрать у географа его оружие. А он не отдал Клык, даже когда его попросил об этом король Польши Болеслав Арр’Рит.
Именно тогда Каетан и разорвал контакты с отцом – не в едином резком жесте, но после серии довольно нервных разговоров. С того момента эльфы начали посматривать на него со смесью страха и удивления.
Но он был разведчиком Геенны, владеющим Ключом, открывателем многих Планов, был человеком, который спас наследника трона. А потому ему оставили меч.
Клык прорезал морду урка, а тот заорал хором голосов, мужских и женских, старых и молодых, яростных и ласковых. Это был единый крик умирающего, единый тон и единая секунда, но каждый из этих голосов звучал в нем отдельно, давал возможность выделиться и быть услышанным.
Тело урка распалось на сотни фрагментов, словно сухая глиняная фигура, в которую ударили металлическим ломом. Люди, которых он поглотил, умерли окончательно. А может, это просто исчезли их тени и отражения. Никто не знал этого наверняка.
Сбоку его атаковал мощный иосиф – серая кубическая туша, из которой вырастали органические щупальца. Чудовище на миг-другой застывало в неподвижности, а потом дематериализовывалось, чтобы появиться в полуметре дальше, поглощая все, что занимало это новое пространство – растения, тела, камни. Как и энписов: Багира увязла внутри металлического ящика так, что торчала только ее раззявленная в ярости пасть, а с другой стороны – три лапы. Каетан прыгнул к иосифу, поставил защитный барьер. Энпис исчез, а через миг ударил в нанокадабровый щит, пытаясь материализоваться на человеке. Ему не удалось пробить защиту. Географ рубанул сплеча, потроша иосифа, разрезав при этом и Багиру. Кот тихо заскулил и исчез, чтобы сейчас же начать восстанавливаться за спиной хозяина.
Каетан все время старался перемещаться ближе к пленникам. Чертил боевые ката, бил мечом, выкрикивал чары. Коты прикрывали его с флангов и с тыла. Но он не сумел бы спасти солдат – почти наверняка. Видел уже, как несколько урка-хаев окружают голых людей, как поднимают серебряные плоские клинки.
Первый снаряд разорвался примерно в том месте, где еще недавно лежал Каетан. Следующий – рядом. Затряслась земля, завыли урки, застрекотали автоматы.
Первыми в лагерь ворвались кавалеристы. В галопе балаховцы ударили в урков. Началась резня. Орда кинулась наутек.
