Каетан встал с земли, хрустнула ветка.
На этот раз мужчина не обращал внимания на боль: вскочил, пытаясь развернуться в сторону источника звука. Ему не удалось – был слишком слаб. К тому же портки его сползли с бедер, запутывая ноги.
Он снова упал на спальный мешок, на колени, уперся ладонями в землю. Теперь он увидел Каетана. По лицу его пробежала судорога страха, он моментально свесил голову в жесте покорности.
– Пощадите… Пощадите, господин, – произнес он хрипло, и в голосе этом звучал только глубокий и черный, как яма, ужас. Сам мужчина трясся от боли.
Каетан был уже рядом, присел, схватил его ладонями за виски. Пробормотал успокаивающее заклинание. Большими пальцами начертал на висках символ психомассажа, который снимал боль.
– Ruhe… Тихо… – прошептал. – Ты в безопасности. Ты спасен.
Тело мужчины все еще тряслось, но он вскинул голову. Дернул руками, неожиданно схватился за лодыжки Каетана, чуть не опрокинув того. Взгляды их встретились.
– Ты… – прохрипел. Губы его опухли, глаза налились кровью, по лицу шли шрамы, всю правую щеку покрывали гноящиеся язвы. У него не хватало нескольких зубов, а изо рта пахло остатками еды и болезнью. – Ты ангел? Иисус Христос? Заберешь меня на небо?
Снова застонал от боли, а потом приподнялся еще сильнее, обнял Каетана, царапая пальцами по мундиру на его спине, воткнул лицо ему в грудь и принялся плакать.
– Я из Польши. Я приехал из Польши. Ты жив. Ты не умер. Я из Польши. – Каетан покачивал его в своих объятиях, как маленького ребенка, пытаясь не прикасаться к маленьким ранам на его спине, которые как раз снова начали подтекать кровью.
Лес вокруг них тихо шумел, а вода и соки, текущие в стволах деревьев, создавали вокруг мужчин купол безопасности, который, казалось, отделял их от всего мира.
* * *
– Меня зовут Каетан, – слова он произносил медленно, пытаясь старательно артикулировать звуки. Говорил по-немецки свободно, хотя и не владел слишком богатым словарным запасом, если не считать той части языка Гете, который касался ходьбы по лесу, ведения военных действий и простых, но соленых солдатских шуточек. Когда он еще служил в армии, то в его отряде было несколько немецких коллег. Потом, когда он решился на свою судьбину географа, то достаточно часто сотрудничал с эмигрантами из Германии, которые поселились на Кресах, работали в приграничных заставах или служили в ударных командах, которые ходили в рейды на территории балрогов. Обитатели земель, что лежали на запад от границ Польского Королевства, в поясе между реками, что некогда назывались Одрой и Лабой, представляли собой смесь немцев, голландцев, чехов и поляков и говорили смесью всех этих языков, измененных к тому же акцентом и ритмом языка йегеров. А тот был странными обрубками немецкого и английского, измененными тонально, почти невозможным для произнесения человеком. Чем дальше на запад, тем реже были слышны польские слова, а чаще – немецкие, со все более глубоким и рычащим акцентом Черных.
Спасенный мужчина тоже пользовался убогим, но классическим нижненемецким из когдатошней Бранденбургии. Он все еще боялся Каетана, но явно хотел контролировать свой страх. Последние два месяца, пока он тянул черную повозку, сознание его обросло броней отупения и равнодушия. Это был единственный способ выжить. Теперь же он пытался выйти из этого состояния, собраться с силами и обрести способность понимания. Ему было девятнадцать.
– Йохан. Так назвала меня мать. – Это были его первые слова после того, как он понял, что еще не умер. – А еще меня зовут Большим.
– Ты не кажешься большим.
– Ха. – Лицо парня посветлело, на худых щеках появились ямочки, а губы сложились в нечто подобное усмешке. – Но у меня – большой, господин.
«Контакт установлен», – подумалось Каетану, и он тоже усмехнулся.
– Сердечно поздравляю! Но повторю снова: ты не умер, ты не на небе и не должен говорить мне «господин». Я прибыл с востока, из Польши. Я спас тебе жизнь и теперь хочу, чтобы ты рассказал мне о своем селе и о том, что там происходит.
– А… а… Господа? Владыки? – Лицо парня снова застыло. – Если они…
– Не бойся, ты под моей опекой. Я залечил твои раны. Вытянул магию из твоего тела. Я победил силу балрогов.
Йохан засопел при звуке имени Черных, выполнил движение, словно собирался отодвинуться от Каетана как можно дальше. Но сумел сдержать страх.
– Смельчак, – похвалил его Каетан. – Ты владеешь собой. Я под впечатлением.
– Значит, это правда… Правда… – Эмоции Йохана менялись быстро, как у ребенка. – То, что рассказывают старики. Вы там… Вы… Я верил, всегда верил.
– Где ты живешь?
– Мое село называется Хохорт. Оно лежит… – Он задумался, прикидывая. Потом покачал головой. – Я не уверен. Не знаю, где мы. Какой сейчас месяц?
– Июль. Пятнадцатое.
– Значит… да-а, значит, что я тянул повозку господ… повозку го… повозку… – Не произнести слово «господа» ему далось с трудом, – почти шесть недель. Проклятье, шесть недель! Мой дядя, Франц, умер после трех, а Гельмут упал через две недели. А я жив после шести. Живу! Да-а, я правда пробыл там долго! – Теперь в голосе Йохана даже прозвучала слабая нотка триумфа.
– Потому что я тебя спас! – Каетан решился прервать его размышления. Кажется, сделал это несколько резковато, потому что парень внезапно замолчал, с сипением втягивая воздух, и снова напрягся. – Ну-ну, я не хотел тебя испугать. Ты жив, потому что я тебе помог. Наверняка ты сильнее, чем многие другие, и ты наверняка смел. Я это вижу. Но теперь сосредоточься. Где твое село?
– Я не уверен, говорю же. Повозку кружит, она ездит вокруг границ Марки. Я помню только дорогу. Помню спины других людей, деревья и…
Вдруг с него сошла вся гордость, он сжался, обхватил голову, начал раскачиваться и стонать. Вел себя как оголодавший шимпанзе в слишком тесной цирковой клетке.
– Успокойся! – сказал Каетан несколько раздраженным тоном. – Успокойся! Я знаю, что это было страшно, но теперь ты в безопасности. Понимаешь? В безопасности!
Тишина, только всхлипывание, доносящееся из-под плотно сомкнутых рук. И голос, четкий и уверенный.
– В безопасности? Ты прибыл сюда, господин, с востока. Из страны света. Из земли эльфов. Из Польши. Может, там ты был в безопасности. Тут – нет. Тут никто не в безопасности. Тут люди умирают на порогах своих домов. Тут матери видят, как отрезают головы их сынам. Тут дочек похищают в замки, чтобы они стали пищей гос… йегеров.
– Я знаю об этом, Йохан. – Каетан спокойно проговаривал слова. – Знаю. Расскажу тебе о себе. Я оттуда, но и отсюда. Я жил в таком же селе, как и ты, на польской стороне. Мою мать убили йегеры. Моего отца убили йегеры. Мою сестру убила тварь из их мира. Я знаю. Я многие годы странствую по Кресам, долгие годы хожу землями балрогов. Потому я знаю. Знаю их смрад. Я слышал их визг. Я сражался с ними и убивал их. Я.
