И потому – люди исчезали. Но несколько вернулись из леса через много, много дней. Были больными, говорили невнятно, в руках сжимали цветные камешки. «Одержимые», – подвел Йохан итог этой части рассказа. Приказывали играть. Приказывали считать.
Никто не понимал, о чем они говорят, быстро донесли обо всем йегерам. Одержимые могли представлять угрозу для сообщества, их нужно было забрать. И тогда в село съехалось много, очень много йегеров. «Тысячи», – сказал Йохан, но Каетан не думал, что эти данные точны. Тысячи – значило много, очень много.
Но это был не конец. Когда перепуганным людям казалось, что ничего более жуткого с ними произойти не может, появились существа, которые были сильнее йегеров. Их господа, боги этого мира – балроги. Никто из людей их не видел, всех жителей согнали в один сарай, где они, напуганные, ожидали решения своей судьбы. Там, в этом сарае, во время долгих недель голодного существования на куче соломы родился отец Йогана. Бабка умерла при родах. Скорее всего, ее съели.
Сквозь дырявые стены можно было наблюдать за тем, что происходит снаружи. Двое парней – их имена рассказ не сохранил – пытались так поступить. Сразу же ослепли, а потом умерли в страшных мучениях. Того, что случилось с их телами, Йохан не знал, но у него были некоторые подозрения… Как и у Каетана.
Легенда гласит, что Черные решили смилостивиться над людьми и даровали им жизнь. Приказали возвращаться в село, построить больше домов, чтобы принимать чужаков, и выполнять поручения одержимых, которые, к удивлению оставшихся селян, тоже выжили. Были названы – не пойми кем и когда – мастермайндами. Йегеры почти ушли из села. Контролировали его, порой похищали людей и устраивали показательные экзекуции – то есть заявляли о своей власти, как и всюду в доминионе балрогов. Но не устраивали погромов. И привозили детей.
Порой по одному, порой – небольшими группками, пару десятков ежегодно. Им было четыре, пять лет: голодным, избитым, с магическими клеймами, выжженными у них на коже кипящим льдом. Смертельно испуганными. Живыми. Их отдавали под опеку мастермайндов. Все село работало на удержание и прокорм этой группы, доставляло им одежду, топливо, даже воду из реки. Они же должны были только играть.
Никто не знал, как выглядит игра. Порой кто-то из учеников выносил на улицу несколько разноцветных камешков. Если кто-то это замечал, то сразу же сообщал учителям. За отсутствие реакции можно было заплатить – как, впрочем, и за каждую провинность относительно йегерских законов – жизнью. Естественно, всего невозможно было удержать в тайне, а потому Йохан знал, что при игре следовало раскладывать разноцветные камешки на планшете, а потом передвигать их вдоль линий, чтобы выстраивать специальные расклады. Больших подробностей он знать не желал. Они ему не были нужны. Если бы кто-то пытался посвятить его в тайны игры, он сразу же донес бы об этом главным в селе или же и самим мастермайндам. «А может, и нет, – раздумывал Йохан вслух, – потому что если бы я им сказал, то они бы и меня могли убить…» Каетан не спрашивал, за что – потому что знал. Йегеры карали не только тех, кто нарушал их кодексы. Часто убивали даже и тех, кто только знал, что кто-то хочет нарушить йегерские законы. Потому что осознание возможности бунта могло опасно укорениться в разуме вчерашнего раба, перерасти в восстание.
Многие из учеников умирают: от голода и побоев, не выдерживая ритуалов. Те, кто выживают, идут к Дракону. В лес, в горы, туда, где его царство, куда не заходят Черные.
– Йегеры боятся дракона? – спросил Каетан. Йохан аж затрясся.
– Нет, отчего бы, панполяк, йегеры ведь ничего не боятся, они самые отважные и самые жестокие господа мира, они просто сторожат Дракона от людей и стерегут людей от Дракона.
Итак, ученики уходят. Один в месяц, порой двое. Обычно не возвращаются. Хорошо. Это знак, что они сделали мудрый ход, что в партии, которую играл Дракон, они выполнили свое задание.
Некоторые возвращаются. Обезумевшие от отчаяния, с помутненным рассудком, с измененным цветом глаз, изуродованным разумом и руками. Их дни напролет точит жар, многие умирают. Кое-кто выживает и становится новым мастермайндом, учителем детей.
Йегеры что-то вывозят из-под горы. Транспортируют это сперва в Замок, а потом дальше на запад.
– И что же?
– А ради какой боли мне об этом знать, панполяк?! Не стоит этого знать.
– Ну ладно, а что случается с теми, кто не возвращается?
– Нет, панполяк! Понятия не имею. На кою боль мне это? И знать не хочу, ни я, ни моя птичка.
* * *
Каетан довольно долго наблюдал за селом издали, но потом отступил глубже в лес. Так близко от села, чтобы дойти до него за час. И достаточно далеко, чтоб тут не появились его жители. Йохан довел Каетана до старого, полуразваленного шалаша, окруженного чащей высоких папоротников. Как утверждал, это было старое укрытие собирателей грибов и трав, которым давно уже не пользовались. Тут Каетан мог в безопасности отдохнуть после странствия и дать передохнуть Титусу. Воду он черпал из узкого и довольно мутного ручейка, что вился между деревьями. Йохан предложил сходить ночью в село и принести запасы еды. Говорил, что приведет сестру, красивую и просто мечтающую о встрече с «паномполяком», но Каетан решительно отказался; так убедительно, что и сам не мог надивиться своему актерскому таланту. Потому что именно в этом отказе он отнюдь не был убежден сам.
Ему было нужно несколько часов покоя не только для отдыха. Он должен был все упорядочить у себя в голове и решить, что делать дальше. Он достиг цели, добрался до местности, куда высылала его Варшава. В принципе, он мог вернуться и сделать доклад. С другой стороны, он знал, что обратный путь займет у него две или три недели, что следующая, лучше подготовленная группа доберется сюда не ранее чем еще через месяц, если без проблем найдет дорогу. Нет, он должен узнать побольше, проверить легенду Йохана, увидеть, что такое этот Дракон и почему йегеры вот уже долгие годы кормят его маленькими детьми.
И чего они боятся? Ведь то, во что не мог поверить испуганный селянин, Каетану казалось правдивым. Йегеры дали аборигенам села чуть больше свободы, потому что боялись Дракона. Или заключили с ним договор тогда, десятилетия назад, когда испуганные люди неделями жили на глинобитном полу сарая, когда пили воду, полученную из собственной мочи, и ели тела своих покойников. Да, снаружи тогда должны были происходить интересные вещи. Если уж сами балроги вышли из своих гнезд и прибыли сюда, чтобы изучать, сражаться или, быть может, вести переговоры. Что могло удержать Черных, Властелинов половины Европы? Кто? И как?
Но прежде всего ему нужно было время, чтобы расставить оборудование. Он добрался до цели вылазки, а потому должен был разместить сигналы для спутников, специфическую передающую антенну, благодаря которой его доклады сумеют пробиться сквозь Завесы и укажут положение того, что Йохан называл Драконом.
– Панполяк… – Йохан прервал размышления Каетана. – А я могу пойти? Солнце зашло.
– Может, все же тебе подождать рассвета, ночью йегеры сильнее.
