Но теперь, когда это тайное место было раскрыто, у них не осталось иной цели, как только ликвидировать свидетеля и тщательно замести следы. А потому градиент фагов изменился, деревья вокруг каменели, из земли выныривали плюющиеся ядом и огнем змеи, а моры спонтанно материализовались вокруг черных амулетов, которые годами зарывались в землю.
Каетан уничтожал их мечом и пулями, его коты загрызали противников. Боевые чары – экзорцизмы – вырезали свободное пространство в тушах враждебного монстра, в которого из-за черной магии постепенно превращался окружающий лес. Но он терял силы. Но страшные воспоминания, подбрасываемые лепрой, ослабляли его волю. Но он опорожнял обоймы, расходовал сильные реликвии, которые у него оставались. Уже высыпал прах от тела благословенного Эркеля Фаркаса, мученика из Энезе. Выстрелил три пули из оправленных в серебро камешков, фрагментов руин Собора Святого Петра. Бросил за спину иглу из костей Казимира Молодого, наследника польского трона, сына короля, погибшего в щецинской битве.
Он слабел. Снова зашипели мушкеты йегеров, ленты чернильного, мясистого дыма перечеркивали деревья и вспахивали землю, пока что отражаясь от щитов Каетана. Но одна пробилась, мелькнула мимо лица мужчины так близко, что он почувствовал удар – его сознание залили одновременно смрад горящей плоти и вопль сгорающей заживо женщины. Миазматы йегеров должны были прежде всего ослабить волю, чтобы он перестал выстраивать защитные эгиды, чтобы выбить его из ритма боевых мантр, чтобы он испугался. Потом его могли бы убить обычный клинок или пуля.
Он слабел. Но продолжал бежать, заслоняемый по бокам пантерой и львом, с тигром за спиной, со стадом нанокадабровых ласточек над головой. Пространство впереди себя он рубил мечом, Клыком с лезвием из живого металла, растущего в Плане Гаротты. Рубил кусты, что теперь превращались в многощупальцевые актинии, корни, что с шипением били по ногам, плазматические трупы выползающих из земли мертвых животных.
Дальше, дальше, дальше… От села и от центра черной магии, так чтобы выиграть время и приготовиться к ритуалу Перехода. Только так он и мог сбежать. Но сперва должен был закончить миссию. Выполнить Пробой, указать Варшаве соединение с Горой Дракона. А для этого ему нужны были время и спокойствие.
Внезапный скачок нанокадабрового давления чуть не вышиб из Каетана воздух, мужчина качнулся, потерял ритм, чуть не упал. В один момент снова напрягся, принялся упорядочивать эгиды в ожидании нового удара, которого… не наступило. Наоборот, защитный панцирь, до того момента сдерживающий напор враждебной магии, вдруг расслабился, разошелся, сделался крепче. Внешние оболочки слали сигналы, что густота фагов резко ослабела, словно бы все они моментально исчезли, оттолкнутые дыханием эфирного ветра.
Каетан сделал еще несколько шагов, запустил защитные скрипты, выслал щупательные чары на дальнюю разведку. Он не чувствовал йегеров.
Они могли поставить ловушку, рассчитывая, что он, дезориентированный, ослабит эгиды. Взгляд его упал на черную каменную глыбу, стоящую между деревьями. Он подошел ближе, все еще настороже. Увидел параллелепипед, вырезанный из темного камня, высотой в полтора метра, рядом с ним – несколько меньших камней, тоже обработанных рукой человека. Почувствовал запах старой крови, покрывавшей несколько из них и приклеившиеся к поверхности клочки волос. Но тут никто не умирал. Страдал – да. Боялся – конечно же. Но не погибал.
Каетан подошел ближе. Земля вокруг монумента была покрыта камешками: округлыми и плоскими, словно морская галька. Самые маленькие имели диаметр с ноготь, самые большие – с кулак. Посреди естественно-белых, черных и красных галек он увидел и более яркие краски: желтую, оранжевую, голубую. Несколько раскрашенных камней лежали и на центральном постаменте, только сейчас Каетан заметил, что на его поверхности вырезаны линии, неглубокие бороздки, четкость которых усиливала распыленная там белая краска. Они создавали странную семистороннюю шахматную доску, на первый взгляд хаотически несимметричную. Поля имели разные размеры, а стороны – длину. На некоторых полях лежали маленькие раскрашенные камешки.
Каетан снова осмотрелся и, не чувствуя никакой угрозы, принялся снимать защитные слои и сзывать энписов. На некоторое время он был в безопасности. Добрался до территории Дракона.
Он еще раз глянул на доску и расклад цветных камешков. Ему вдруг показалось, что он начинает видеть в их раскладе логику, что позиции отдельных элементов – синхронизация цветов и размера – создают узор, но что это несовершенный узор, что его можно подправить. Он поднял один из камешков, ладонь зависла в воздухе.
– Стой! Не делай этого! – Крик раздался очень близко. Каетан снова потянулся за мечом, но сдержался, когда увидел фигуру, поднимающуюся из кустов.
На первый взгляд было не понять, насколько стар этот мужчина. У него была согбенная фигура, двигался он с трудом, отчетливо прихрамывая, у него дрожали руки, длинные волосы и борода заслоняли лицо. Он родился в мире, где сорокалетние считались стариками, а замученные йегерами дети часто выглядели не лучше своих родителей. Мало чем могла помочь и его одежда – серая, многократно латанная куртка, сорочка до колен и гетры, закрывающие лодыжки. Ноги его были босыми, нескольких пальцев не хватало. Но к этой бедняцкой одежде не подходило длинное ожерелье из разноцветных бусин, обернутое вокруг шеи и спускающееся на живот. Между камешками поблескивало серебро. Левая рука мужчины держалась за ожерелье, словно за перевязь, а пальцы перебирали камешки, как бусины четок. Правую руку он держал расставленной над головой – и на ней тоже не хватало мизинца и безымянного пальца.
Каетан не чувствовал враждебной силы, ему показалось, что бедолага, скорее, заинтересован и вдохновлен видом пришельца.
– Привет, – сказал он. – Я не хотел ничего испортить. Прости, если я нарушил спокойствие этого места.
Мужчина не подал виду, что понял хотя бы слово; подходил все ближе, наконец ожидающе остановился. А когда Каетан отступил на несколько шагов, предоставляя ему доступ к каменной игральной доске, в два прыжка оказался у нее и одним взглядом охватил положение камешков, замерев в неподвижности. Только пальцы все так же теребили ожерелье.
Каетан почувствовал прикосновение фагов. Черные, на минутку остановившись на границе владений Дракона, все же не оставили погони. Нужно было спешить.
– Кто ты? – спросил Каетан, стараясь использовать как можно более простые фразы и четко выговаривая слова. – Ты служишь йегерам?
Мужчина дернул головой, разведя волосы и открыв лицо – изборожденное временем и жизненными тяготами лицо старого человека, может, даже и шестидесятилетнего. У него не было левого глаза – ту часть головы занимал кожаный нарост, напоминание от множества ран. Висок западал, глазницу заполнял мясистый, давно затянувшийся шрам. Только теперь Каетан понял, что цвет волос старика точно такой же, как у ошметков на ближайших камнях.
– Не-е-ет… Я не-е-е… не Черный. Не-е-ет… – прохрипел мужчина, открывая беззубый рот. От него исходила смесь чувств – он боялся йегеров и ненавидел их, но ощущал к ним и что-то похожее на удовлетворение, чувство победы. Старик даже улыбнулся.
