Видел также, как медный сундук срывает узы, пристегивающие его к повозке, поднимается в воздух, покрывается сеткой трещин и разваливается.
Как выныривает из него темное тело.
А потом смерть, смерть, смерть, падают новые и новые люди и эльфы из Ордена Лебедя, прикрывая свою госпожу, смерть, смерть, смерть. А из леса выезжают все новые и новые йегеры.
Бегство, гонка, ветки деревьев, что ломаются в охранном поле, которое окружает Анну Наа’Маар и ее коня. Тень за спиной. Сбивающие со следа чары, попытка скрыться, гонка, безостановочная гонка.
Анна Наа’Маар убегала от погони, отчаянно посылая всему миру ментальный SOS. Дорога к Корнеево была отрезана. Ей пришлось углубиться в лес. В расчете, что здесь хоть кто-то поможет.
А здесь был лишь он, и внутренний радар подсказывал, что он – все ближе. И одновременно – что балроги вторглись в границы Польши. Каетан, географ, следопыт троп, чувствовал, как мир вокруг него плывет, как измерения искажаются и обваливаются, как локальные горизонты событий отрезают пространство, а сшибка магии балрогов и эльфов создает новую пограничную географию. Не сотрясалась при том земля, не падали деревья, не трескались камни. Все происходило плавно, без разрывов и в молчании.
Лишь сила ментальной нити, брошенной Анной Наа’Маар, приводила к тому, что они все еще находились в одном пространстве и все еще имели шанс встретиться. И к тому, что были не одни.
Темнота ночи уже отступала перед рассветом, но он даже не заметил этого. Не знал, где он, не продумывал свой путь. Словно несся среди зеленого водоворота листвы, трубы, окаймленной выгнутыми стволами. Путь извивался, вилял из стороны в сторону. Порой перед ним угрожающе вставало дерево, заставлявшее коня прибегать к отчаянным маневрам, а всадника – укрывать лицо локтем от целящих в глаза веток. Иной раз казалось, что лесной туннель вот-вот закончится, оборвется – но нет: когда он оказывался слишком близко к краю, труба удлинялась, росла, направляясь к невидимой цели. Каетан, ведомый голосом Анны Наа’Маар, выстраивал этот путь сквозь чащу, изменяемую сейчас порывами враждебной магии.
Каетан пытался вызвать подмогу по радио, активировал и амулет, посылая в пространство мемы SOS. Впустую.
А потом лиственная труба замедлилась, деревья принялись распрямляться – и он снова выпал в нормальное пространство.
Измученный конь тоже сбавил ход, хрипел, пена стекала по его бокам. Споткнулся раз, другой. Слишком низко перескочил через вывороченное дерево, сухие ветви пробороздили его бок. Но продолжал бежать, послушный всаднику и силе дрессуры, которую за годы принял у эльфов и людей.
Они были уже недалеко. Совсем рядом.
8
Каетан соскочил с коня и встал на краю леса. Впереди был луг, покрытый высокой травой и местами кустарником. Линия деревьев выгораживала поляну резко, безо всякого плавного перехода, что могло свидетельствовать: этот пустой клочок земли вырезала в чаще не природа. Травяной пояс тянулся в обе стороны до линии горизонта, серединой его текла Комарка, речка настолько мелкая и узкая, что никто не строил на ней мостов. От места, где стоял Каетан, до нее было шагов, может, сто. И трижды столько отделяло ее от леса по ту сторону.
Именно оттуда и шли импульс магии и смрад йегеров. И скоро сделалось понятным – почему.
Стена леса за рекой раскрылась на миг, словно ворота, выпускающие гостей из дому. Один за другим вырвались из нее три белых коня. Были они измучены долгой гонкой, а когда увидели, наконец, перед собой свободное пространство, выжали остатки сил и явно ускорились.
Группу вела Анна Наа’Маар, низко склоняясь в седле, с развевающимися волосами, с кровавым следом поперек щеки. Сзади, явно ее прикрывая, мчались двое эльфов из ближней стражи. Они были изможденными, один держал вожжи только правой рукой: левую, похоже, раненую, прижимал к боку. Они не оглядывались, но над головами их летел сокол-разведчик, то и дело делавший круги и громким криком отчитываясь эльфам об увиденном.
Прежде чем всадники преодолели половину пути, что отделял их от реки, лес отворился снова. Движение было отчетливым и резким, словно деревья с облегчением раскрывали ветви, чтобы выплюнуть нечто, доставлявшее им боль. Йегеров.
На луг выскочил сперва один, потом сразу трое, потом еще четверо. Минутой позже – очередная тройка. Черные скакуны с паучьими ногами словно не бежали, а прыгали в неровном ритме, будто огромные насекомые. Вытянутые вперед безглазые головы, вынюхивающие след беглецов. Кожаные вороты на их шеях натянулись, отворяя зубастые пасти с четырьмя подвижными челюстями.
Йегеры сидели в седлах прямо и жестко, словно неровный бег лошадей не производил на них ни малейшего впечатления. Черные плащи их бились, словно птичьи крылья, симбиотические червяки, мелькающие в глазницах, отсвечивали пурпурным блеском, некоторые – пели. Вокруг каждого всадника вставала туча черных фагов.
Они вырвались на открытое пространство, увидели беглецов и тотчас потянулись за оружием. Морозящий душу крик прошил пространство.
По приказу черные фаги сгустились, сплотились, создавая темных птиц, подобных лебедям. Еще не сформировавшись полностью, они понеслись навстречу соколу эльфов.
Несколько йегеров замедлили бег своих скакунов, потянулись к сагайдакам за короткими луками. Молниеносно зарядили их, и от каждого прыснул рой стрел.
Но эльфы секундой раньше поняли, что от погони не уйдут. Едва перескочив ручей, они сдержали измученных коней и развернулись. Двое солдат встали впереди, заслоняя Анну Наа’Маар. Блеснули серебром выхваченные из ножен мечи. Эльфийка, чуть отклонившись назад, оружия не доставала. Сжалась в седле, перекрестилась, сложила ладони и начала молитву. И чары.
Из рук ее мгновенно встал водный щит, прозрачная завеса, разделяющая два берега. Она казалась удивительно тонкой, сквозь нее отчетливо видны были атакующие йегеры, однако завеса эта сдержала все черные стрелы. Входя в нее, те таяли, исчезали и темными полосами стекали вниз, в воду. Один из черных как-бы-лебедей не успел подняться вверх. Ударился в завесу и беззвучно в ней растворился.
В ноздри наблюдавшего за этим Каетана ударила волна смрада – посмертный крик птицы.
Три оставшихся лебедя уже схватились с соколом, сражаясь за то, кто сумеет навязать другому свою магию на поле битвы.
Ждать было нечего. Каетан потянулся за маркебузой. Зарядил нужный патрон, прошептал слова заклинаний, приставил оружие к плечу и нажал на спуск. Раздалось тихое «пуф!» – и из ствола вылетела горстка красных, черных и белых фрагментов, словно ружье было ярмарочной игрушкой для стрельбы конфетти. Но – не было. Формирующее заклинание начало собирать клочки воедино, в удлиненную, аэродинамическую, длинноклювую форму. Каетан не стал ждать, пока птица полностью сформируется, зарядил второй патрон и выстрелил снова.
Отложил маркебузу и взял в руки штуцер. Когда целился в первого йегера, два боевых аиста уже добрались на поле боя, помогая соколу эльфов.
