Только трое. Ну да, это многое объясняло. Наверняка такие, как она, работали над самыми секретными проектами. Принимали участие в допросах самых важных пленников и, как знать, не самих ли балрогов. Но тогда отчего она оказалась в настолько опасном месте? Отчего позволили ей лично транспортировать графа? Неужели он был настолько силен, а информация от него – настолько важной? Это лишь подтверждало то, что говорили Ульрих и молодые солдаты, встреченные на дороге. Близилась новая война.
– И давно ты на Земле?
– Два года. Два года, три месяца и четырнадцать дней.
– Ты хорошо говоришь на польском, совершенно без акцента.
– Я начала готовиться куда раньше.
Она отвернулась, посмотрела назад.
– Тоскуешь?
– По месту? Нет.
– Тогда по чему?
– Хоть когда-нибудь кто-то из эльфов отвечал тебе на такие вопросы?
– Трезвыми – нет, – усмехнулся он.
– А когда-нибудь кто-то из эльфов напился в твоем присутствии?
– Конечно же, нет. И в этом-то главная ваша проблема. Порой надо и напиться. Вот так, по-хамски и по-простецкому… Но это же не по-эльфьему…
– Не по-эльфийски, – поправила она его. – Тебе нужно подучить свой польский.
– Я воспитан в деревне. В школу я не ходил.
Она лишь кивнула в ответ и снова посмотрела на него.
– Знаю. А ты – известен, знаешь?
– Знаю.
Кони ступали тихо и спокойно. Под копытами у них был мягкий мох, вокруг – бурые стволы высоких сосен. Этот лес некогда насадил человек – деревья стояли на равных расстояниях, высокие, как минимум – шестидесятилетние. Непролазной чащи здесь не было, молодые сосновые сеянцы не имели и шанса в конкуренции со своими родителями, чьи кроны отрезали им доступ к солнечному свету. Идеальный лес для путешествия. «Даже слишком идеальный», – заметил Каетан.
– Ну и как тебе здесь нравится?
– Ты правда хочешь знать?
– Если уж спрашиваю.
– Тогда представь себе, что внезапно некто надевает тебе на глаза темные очки, в уши заталкивает вату, приказывает натянуть перчатки. И что как раз наступают сумерки, которые гасят естественные цвета, и что совсем рядом с тобой высится огромный вокзал с его какофонией из стука, визга и скрежета. Именно так я ощущаю себя на Земле. Я утратила краски, запахи и звуки. Я живу во тьме подвалов, а в комнатах наверху кто-то выстроил лесопилку.
– У меня больше нет вопросов.
– Я пошутила. Все не настолько страшно.
– А что тебе здесь нравится?
– Несколько картин. Статуи из древней Греции и Рима. Писанки.
– Ты читала что-нибудь?
– Платона, Канта и Библию. Ну и криминальный кодекс, конечно. Ах да – читала еще «Властелина Колец».
Анна Наа’Маар рассмеялась – впервые в его присутствии. Многие из красивых женщин никогда не должны смеяться, поскольку моментально утрачивают свое очарование. Эльфийка из Ордена Лебедя к ним не принадлежала.
– И как?
– Сказочки, конечно. Ничего общего с истиной. Но все мы признаем, что книга обеспечила нам хороший пиар. Без нее вам сложнее было бы смириться с нашим присутствием.
– Только не говори мне, что Толкин был вашим агентом влияния.
– Этого тебе никогда ни один эльф и не скажет.
– То есть был?! Я всегда знал…
Теперь они рассмеялись вместе.
– Знаешь, – сказал Каетан, – я не мог понять в той книге одного. Отчего эльфы никогда не пытались лечить орков? Те ведь были их собратьями. Измененными, искалеченными, плененными – но потомками эльфов. Можно было хотя бы пойти на эксперимент, выращивать, например, молодых орков, отобранных у родителей. Просто исследовать, нельзя ли их повернуть к добру – и как это сделать.
– А можно?
– Не знаю. Может, и нельзя. Да что там – почти наверняка не получилось бы. Но попытаться стоило. Пойти на эксперимент. А вдруг бы удалось?! Какие это открывает перспективы! Воспитываешь добрых орков, даешь им надежду, отсылаешь назад к диким побратимам, чтобы несли благую весть, создавали секты, готовили заговоры, расшатывали мораль, провозглашали поражение Саурона. Как это тебе… – Каетан замолчал, когда увидел, что Анна Наа’Маар вновь сделалась серьезной. Теперь она напоминала ту пугающую и безумную эльфийку, которую он повстречал в Корнеево, в черном подвале, ту, что стояла напротив чудовища.
– Именно в этом – твое задание… Верно? – сказал он, поразмыслив. – Ты их меняешь. Причиняешь им боль, поскольку формируешь в них чувства. Они страдают, поскольку ты желаешь переманить их на светлую сторону. Верно? Ты ведь именно это и делаешь?
– Нет, – ответила она спокойно. – Никуда я их не переманиваю. Просто причиняю им боль.
10
Первым их услышал Домициан. Мгновением позже ожил азимулет Каетана, а Анна Наа’Маар резко выпрямилась в седле. Лопасти вертолета месили воздух, зашумел под порывом ветра лес.
– Идут с востока! Значит, мы двигаемся в верном направлении! – Каетан сдержал коня, развернулся. Домициан уже щелкал коммуникатором. Размещенный у луки седла приемник затрещал.
– Здесь Лебедь! Здесь Лебедь! SOS! Нам необходима помощь! Срочно. Высший приоритет! Здесь Лебедь! Здесь Лебедь! SOS! Нам необходима помощь. Срочно. Высший приоритет, – повторял он, но поймать сигнал не удалось.
Они все еще не видели вертолетов, хотя казалось, что те приближаются и что летят на некотором расстоянии, к северу от путников.
– Здесь Лебедь! Здесь Лебедь! SOS! Нам необходима помощь! Срочно! – повторял Домициан раз за разом, все время манипулируя сенсорами. В ответ слышался только шум статики.
– Что происходит? – спросила эльфийка. – Отчего они нас не слышат?
– Видимо, не следят за эфиром, а может, перегружены информацией из других источников.
– Здесь Лебедь! Здесь Лебедь! SOS!
Теперь те были совсем близко. Собственно, пролетали мимо, в двух-трех километрах к северу.
– Здесь Лебедь! SOS!
– Видимо, мы все же в загоризонтной зоне. А они могут оказаться и в сотне километров от нас, хоть нам и кажется, что летят совсем близко. Фата-моргана.
Домициан перестал сражаться с радио. Тихо объяснял что-то сидящему у него на руке соколу. Птица застыла, словно древняя статуэтка – даже не моргала. Наконец Домициан дернул рукой вверх, выкрикнул еще один приказ, который Каетан не понял, и птица понеслась к верхушкам деревьев. Домициан сжался в седле, склонил голову, спрятал лицо в ладонях. Анна Наа’Маар подъехала его поддержать. Теперь часть души эльфа была в птице и переламывала страх сокола перед расставанием со своим господином. И именно эта часть должна была управлять полетом.
