Эльфы не пьют слишком много, редко скандалят, еще реже – совершают преступления, они вежливы, доброжелательны и интеллектуальны. Хорошие граждане. Все равно что зачерпнуть людей галактическим дуршлагом и позволить вытечь сквозь дыры всей пене, преступникам, мужьям, что бьют своих жен (и наоборот), дорожным нарушителям, негодяям, которые измазывают фломастерами сиденья в автобусах, всякой мути, которой тупо неинтересно жить в этом мире. И всяким таким вот псевдо-хомо-сапиенс обоих полов. Это не значит, что за космическую сетку не зацепился никто из злых эльфов, но их будет немного – и не слишком-то уж мерзких.
Можно сказать, что эльфы – это такие улучшенные люди: несколько, скажем так, статистически. Пожилые пионеры, причем формулировку «пожилые» надлежало понимать: в возрасте где-то лет ста пятидесяти.
Некоторые мистики полагали, что они были ангелами, принявшими вид поп-культурных икон, чтобы быть принятыми лайкнутым на всю голову населением Запада. Другие, более экуменические, полагали, что дело в толерантности и универсализме. Ведь эльфа могут принять представители многих религий и представители культуры со всего мира, а вот христианского ангела – вовсе не обязательно. Ведь на Земле больше людей читало не Библию, а Толкина.
Конечно, были и такие, кто имел по этому вопросу совершенно противоположное мнение – мол, эльфы – это демоны, слуги сатаны, которые под предлогом помощи хотят захватить власть над миром. В свою очередь, для национал-социалистов возвращение в Польшу монархии было неприемлемо – к тому же совершённое чужой расой. «Польша для поляков! – орали они на демонстрациях. – Долой эльфов!»
Появились даже секты и организации, остававшиеся под влиянием балрогов. Их сторонники. Ренегаты. Предатели. Террористы. Агенты влияния. Порой – настоящие посланники Черных.
Приемный отец Каетана занимается разработкой таких групп и их уничтожением. Там, далеко, в Варшаве.
Здесь же продолжается другая битва. Война за географию. Военная магия пытается стабилизировать пространство до границы старой Германии. Якорят ее – менгиры, каменные круги, трилиты. География укоренена в земле святыми дубами, не позволяет ей меняться. Люди насыщают пограничную силу менгирами погибших героев. Вырывают пространство у балрогов, возвращают Польшу – и то, что осталось от Европы, кусок за куском. Но это не всегда удается – и тогда тропы теряются, реки меняют свое течение, а созвездия создают иллюзии.
А географ для того и существует, чтобы находить нужные тропы.
Едва миновал полдень, когда Каетан заметил между деревьями то, что он искал вот уже несколько дней. Топографический якорь – двенадцать каменных блоков, высотой метра два, расставленных вдоль несуществующей тропы, раскрашенных в бело-красные тона и с медными табличками-знаками.
Небольшой конвой остановился, а Каетан, все еще чувствуя пульсацию азимулета, сказал:
– Мы вышли из геомантической петли! Этот менгир указывает дорогу на восток. Нам нужно только через него проехать.
Домициан и Анна Наа’Маар даже не улыбнулись, а Омар начал произносить молитву: на этот раз вслух.
14
Лесной тракт полого взбирался на невысокий холм. Вел на восток, лишь немного отклоняясь к югу. Был достаточно широк, чтобы два коня могли ехать рядом. Всадникам даже не приходилось слишком часто наклонять голову под низко растущими ветками.
Каетан взглянул на компас, поднял руку к азимулету, внимательно вгляделся в лес. Наконец сошел с коня и встал на колени. Ладонями принялся разгребать сухую листву и хвою, засыпавшие тропинку. Наконец он поднял щепоть коричневой земли. Внимательно осмотрел ее, понюхал. С улыбкой повернулся к эльфам.
– Это лесная дорога из Козодойниц. Селяне возят по ней торф… – А поскольку на лицах его спутников не мелькнуло и тени понимания, добавил быстро: – Торф. Чтобы обогревать дома зимой. От торфяных разработок до поселения с десяток километров. Не знаю точно, в какой точке мы вышли, но в любом случае еще до вечера доберемся до деревни. А оттуда – рукой подать до Гожува.
Домициан попытался установить радиосвязь, но из динамика доносились только шум и треск.
– Слабый приемник, батарея едва дышит, – сказал он раздраженно через пару минут.
– К тому же мы в долине между холмами, – добавил Каетан. – Не расходуй батареи. Дорога поднимается, может, на вершине будет проще?
Но дорога обходила холм, шла краем склона. Это было вполне логично, принимая во внимание, что по ней ездили запряженные волами или влекомые людьми повозки, груженные торфом. Селяне предпочитали накинуть крюк, а не взбираться вверх.
Каетан замедлился, подождал, пока конь Омара проедет мимо, и поравнялся с Анной Наа’Маар.
– Может, задержимся здесь на несколько минут. Ты, госпожа, останешься с лошадьми и Омаром, а мы с Домицианом поднимемся на вершину. – Каетан указал рукой на лес справа от тропинки. – Возможно, оттуда мы установим связь?
Эльфийка повернулась и вопросительно взглянула на своего охранника.
– Кони наверх не поднимутся, – сказал Омар после короткого раздумья и осмотра склона. – А у нас это займет всего несколько минут. Если мы вызовем помощь, вертолеты из Гожува будут здесь через полчаса. Стоит рискнуть.
– Хорошо, только сперва просканируйте местность.
– Мы уже в Польше, – сказал Каетан. – Он наверняка отступил. Не получит здесь никакой магической помощи…
– Просканируйте местность, прежде чем уйдете, – оборвала его Анна Наа’Маар.
– Хорошо, хорошо… – пробормотал Каетан. Его азимулет не говорил ни о какой угрозе, да что там – указывал, что неподалеку есть источник, поддерживающий их силы. – Давайте проедем еще немного, – сказал он, и даже не пришлось ничего объяснять эльфам, поскольку они и сами заметили развилку. Вторая тропа, почти под прямым углом к первой, вела вниз по склону, на запад. А на растущем неподалеку от нее дереве была повешена часовенка со святым образом, вырезанным местным народным умельцем и размещенным внутри. Часовенка висела на высоте метра, древесина почернела и растрескалась. Следы краски сохранились лишь на лице Христа, что стоял внутри с широко разведенными руками. Руки его были разной длины, глаза и рот – нарисованы непропорционально большими, а выступающая из-под одежд правая стопа уже отломалась. Но одноногий и большеглазый Иисус все еще пользовался у селян немалой приязнью – в часовенке лежал букет лесных цветочков, принесенный не более чем пару дней назад. Под деревом же были вкопаны в землю несколько камней, испятнанных сейчас стеарином. В двух шагах стояла и лавочка, настолько же старая и кривая, как и сама часовенка.
Они остановились на перекрестке. Анна Наа’Маар и Домициан сошли с коней, преклонили колени и перекрестились.
– Это не может быть случайностью, – улыбнулась эльфийка. – Мы можем здесь остаться. Ступайте и побыстрее возвращайтесь.
– Хорошо. – Каетан провел коня чуть дальше, туда, где на обочине росла густая зеленая трава. Похлопал его по морде, прошелся ладонью вдоль шеи. Привязал уздечку к стволу молодой березы, чтобы конь мог воспользоваться короткой передышкой и попастись на свежей травке. Пристегнул на пояс кобуру с пэпэ из ольстера подле седла, в руки взял флягу с водой.
