– Готов? – повернулся в сторону Домициана.
И как раз в этот миг ощутил смрад графа: столь интенсивный, какого не чувствовал даже возле уничтоженного вертолета капитана Варги. А потом одновременно случилось множество вещей.
Анна Наа’Маар предостерегающе крикнула, а в голосе ее были и страх, и радость от давно чаемой встречи. Домициан гортанно выплюнул из себя серию боевых заклинаний на эльфийском. С плеча его взлетел сокол, превращаясь в полете в кроваво-красную молнию. Омар выпрямился в своем седле, потянувшись за оружием и выкрикивая охранительные мантры. Деревянная часовенка вместе со стоявшим внутри ее Христом раскалилась оранжевым сиянием рвущегося изнутри жара и рассыпалась в пепел.
Между деревьями на дорогу, которой они только-только прибыли, выполз граф, сразу переходя в боевую форму.
Выглядел он сейчас, словно гигантский, толстый человек, на которого кто-то набросил сеть с правильными квадратными ячейками. Синие сплетения ее врезались в мягкое тело, что пульсировало, раздувалось, порой открывая мясистые язвы, а порой выдавливая наружу вонючий гной. Толстые, поросшие мехом ноги окружали тучи фагов, которые уже формировались в зубастые морды паукообразных энписовских
[33] воителей. Многопальчатые ладони чертили в воздухе знаки, конденсирующие силу. Шеи у графа не было – голова вырастала прямо из плеч и была почти идеально круглой, словно перевернутый аквариум – и, словно аквариум, прозрачной. Внутри этого черепа плавали сгустки нескольких глаз, мозг, гонады и фаговые присадки. У графа не было рта, жизненную энергию он черпал из эссенции убитых существ, а поглощал ее четырьмя крылоподобными батареями. Сейчас он развернул их лишь вполовину, они дрожали за его спиной, переливаясь разноцветными узорами – знаки и ритм трепета крыльев создавали волны силы, которые управляли формациями боевых энписов и сеяли фаги тревоги.
В графе было метра два с половиной роста. Он вонял. Его боевой крик звучал точно тысячекратно усиленный треск ломаемой ветки.
Он атаковал. Прыгнул к эльфам в шаре синего пламени, что оберегало его от стрел и магии. Позади него запылали деревья, впереди формировались боевые моры, принимая формы муреноподобных рыб с двойными пастями, больших пауков, что плевались ядовитыми нитями, шаров, похожих на комки шерсти, состоящих из жил, мышц и зубов. Это был сильный граф, умеющий формировать из фагов сразу несколько разновидностей помощников. Но самую опасную атаку он вел на разумы своих противников.
Каетан сперва почувствовал равнодушие и сонливость, а потом отупение, отвращавшее от любого действия, отдававшее тело на милость фатума. Где-то в глубине его сознания пылали воспоминания о дурных поступках, которые он совершил, о пережитых поражениях и потерях. Мрачные мысли ширились, растекались в сознании, парализовали. Внезапно вновь вернулся тот миг, когда он увидел мертвую сестру, когда понял, что не сумел ее уберечь, что сам отдал ее в руки врагу.
«Ты убил ее, – шептало его сознание. – Ты навел на нее ее убийцу. Это ты виноват. Ты плохой. Плохой, плохой, плохой».
Вероятно, если бы Каетан противостоял графу один – сдался бы. Охранные заклинания его оказались бы сломлены, а сознание уничтожено. Однако графу приходилось сражаться с несколькими врагами, направлять острия своей силы к другим целям. Атака ослабела, и этого мига хватило, чтобы Каетан вернул власть над собой. А может, помогла искра, разгоревшаяся на миг в его сознании. В сиянии ее было воспоминание о матери, жесткое, но дружеское рукопожатие приемного отца, несколько нот прелюдии е-моль Шопена, блеск витражей варшавского собора эльфов, синева глаз Анны Наа’Маар.
«Это не ты убил ее, географ. Она вовсе не погибла, и, возможно, ты ее найдешь – когда-нибудь, – говорил другой голос. – Ты – добрый!»
Каетан встряхнулся. Одним взглядом он охватил поле боя. Увидел, как Домициан рубит мечом помощников графа. Из клинка эльфа вылетали боевые энписы, принимая формы многоруких кентавров. Едва сформировавшись, те бросались на мор, сшибались с ними в смертельных объятиях, превращались в облака клубящейся магии, которая развеивалась бесследно после нейтрализации враждебной силы.
Сражался и Омар, клонясь в своем седле: он старался защищать правый фланг Домициана. Сам генерировал меньше силы, но вполне результативно сдерживал тех мор, что прорывались через защиту. Левый фланг своего господина контролировал сокол, мелькающий вверху, словно красная молния, ударяющий во врага и отлетающий так быстро, что формы его размывались, а то и двоились. Порой казалось, что сражаются несколько птиц.
Сама Анна Наа’Маар стояла за спиной своих защитников. Подняв меч, выкрикивала слова боевых мантр, выпускала с клинка боевых помощников.
Напротив них, скрытый за туманом фагов и телами своих слуг, возвышался граф. Он тоже выплескивал в пространство магию, а его оплетенное сетью вен тело ритмично пульсировало. Несколько раз энписы эльфов добирались до него, ранили, но граф, казалось, не обращал на это внимания. Отмахивался от них, словно от надоедливых насекомых. Руки его не протыкали их и не отбрасывали в стороны – развеивали, словно облачка пыли.
Только иной раз, когда взгляду Анны Наа’Маар удавалось прорваться сквозь заслоны, которые он выставил, когда задевала она его этим взглядом, словно лучом фонаря – тогда он внезапно начинал трястись, тогда спазматически открывались язвы на шкуре, тогда мутнела жидкость в черепе, а гонады разгорались туманным светом.
Все это Каетан увидел бы, будь у него время для спокойного наблюдения за битвой. Но времени у него не было.
Он соскочил с коня, одновременно выхватывая свой меч и пистолет. В два прыжка оказался на линии сражения. Всадил серию в ближайшую мору, рубанул через зубастую пасть вторую, в то же время боевыми чарами пытаясь соткать вокруг себя защитную сеть. Зацепил ее за ствол придорожного бука, с другой стороны – за защитное поле Омара, натянул ментально, проверил резонанс. Теперь он мог не опасаться меньших тварей графа. Поэтому сосредоточился на больших, лупя в них короткими сериями, рубя мечом, опутывая боевой магией, которую он мог, как человек, генерировать.
Застал графа врасплох. Слуга балрогов приостановил атаку, отдернул поля – и в зазор этот мгновенно ринулся Домициан. Эльф рубанул гигантскую мору и снова продвинулся вперед так, чтобы край его магического щита нажал на поле фагов графа. Полетели искры, разряды силы оказались настолько мощными, что несколько деревьев окрест рухнули, моментально сгнив в труху. Клинок просвистел над самой головой графа, еще один удар разрубил его руку, разрезая ячейку сети. Каетан подскочил с другой стороны, непрерывно поливая пулями ослабленные места. Граф заскулил, отступил, взмахнул руками, словно отчаянно пытался защититься от пуль. Домициан решил его добить. Ринулся в пустое пространство, из которого граф вывел своих мар, замахнулся сильно, чтобы разрубить череп противника.
И совершил ошибку.
