Каетан бормотал заклинания, голос его то поднимался, то опадал. Потом он бросил вперед один из камешков, затем – второй, на этот раз в сторону. Потом полетели и остальные два. Раскалялись в полете и исчезали, не достигнув земли. Географ сделал ладонью несколько движений, словно выковыривая дыру в большой глыбе теста. Наконец открыл рот, выпуская лог.
Они ощутили запах земли, вонь болота, аромат свежесрубленного дерева, смрад автомобильных газов. Воздух вокруг заколыхался.
– Давай! – сказал спокойно Каетан. – Проход открыт. Можете разговаривать.
– Это Анджей! Алло! Да! Возвращаемся! Нет времени! Быстро, давай, Варвар! Давай, говорю! – Оказалось, Светляк, когда необходимо, умел быть решительным. – Да-да, это мы. Географ пробил дыру. Пересылай все данные по известному делу. Можем говорить, но не знаю, несколько долго. Анджей ранен, позже объясню. Даю тебе его. Засекайте нас! Может, сумеете добраться! Даю!
Подключил телефон к гарнитуре наушников на голове Войтославского. Ученый прикрыл глаза, было видно, как он борется со слабостью, но сказал спокойным голосом:
– Привет, Варвар. Да, это я. Нет, неважно. Теперь говори. Говори, а потом слушай.
Каетан медленно встал, машинально отряхнул колени, поднял и старательно вытер дощечку лога. Отыскал в траве каменные поплавки, чуть обожженные, но, как отметил он с удовлетворением, еще способные пригодиться. Покрытые нанорунами, выполненные в эльфийских мастерских, они обладали достаточным количеством силы, чтобы еще несколько раз создать канал связи для радиокоммуникации. Попытайся он открыть проход для людей – выгорели бы почти моментально.
Он подошел к Серра.
– И как? Спокойно?
– Думаю, удалось. – Солдат потел и говорил подрагивающим голосом. Он использовал для охраны свои малые чародейские способности, а это его быстро изматывало.
– Хотелось бы. Я растревожил пространство, пробил несколько Заслонов. Не могли этого не заметить.
– Может, поблизости никого нет? Может, они не успеют?
– Точно! – улыбнулся Каетан и похлопал солдата по плечу. – Оптимизм! Так держать!
– Учимся у лучших.
Некоторое время они наблюдали за двумя учеными. Войтославский все еще говорил, Светляк сидел рядом, просматривая на экране телефона пересылаемую из Варшавы информацию.
– Чудаки, – пробормотал Серра. – А неплохо яйцеголовые держатся.
– Моя тетка – тоже ученая, – сказал Каетан. – То есть сестра отца. Приемного отца.
– Да, – ответил Серра. – Знаю. Знаем. Ты, как бы это сказать, довольно популярен.
– Популярен? – улыбнулся Каетан. – Большинство командиров меня на дух не переносит. Говорят, что я нарушил дисциплину. Что предал. Обидел короля и гетмана.
– А ты обидел?
– Не знаю.
– Но ты ведь продолжаешь служить гетману.
– Я ему не служу. Я с ним сотрудничаю.
– Когда выяснилось, что я иду в экспедицию с тобой, у меня были двоякие ощущения…
– А теперь?
– Теперь, пожалуй, понимаю, отчего гетман хочет, чтобы ты с ним… сотрудничал. Это честь для меня.
– И для меня, – кивнул Каетан.
Они снова замолчали, поскольку что можно к такому добавить?
– Ну ладно, – наконец произнес Каетан. – Надо заканчивать.
Решительным шагом направился к ученым. Светляк глянул на него, показал три пальца, снова глянул вопросительно. Каетан кивнул.
Через три минуты – разъединились. Еще через семь – у Войтославского начался очередной приступ бешенства. А еще через восемь кровь брызнула у него из глаз и ушей. Он снова потерял сознание.
9
Войтославский умирал весь следующий день. Они не останавливались, опасаясь, что могут напасть йегеры. Шагали на восток, меняясь при волокушах. Войтославский то впадал в гибернационное одеревенение, то уступал влиянию клеща. Тогда по телу его пробегала дрожь, он бормотал что-то из-под кляпа, из глаз его, ушей и анального отверстия шла кровь, он кусал себя за язык и пытался выломать себе пальцы. Порой дергался на носилках настолько сильно, что невозможно было его нести. В такие моменты они останавливались, пытаясь хоть немного передохнуть.
Каетан шел путями более-менее известными и описанными. Лес вокруг казался спокойным, но пару раз издали до них доносились странные звуки, скрипы, рык, глухие стоны и болезненный скулеж. Однажды затряслась земля: заколдованные деревья вели подземную войну с помощью хищных корней. Они быстро ушли оттуда: проклятые чащи бывают очень опасны. Днем забрели в угодья питерпэнов – существ с чужого Плана: те прятались в полумраке густого скопища деревьев. Питерпэны росли в тени настоящих существ, питаясь разницей световых потенциалов между сферой света и тьмы. Когда атаковали человека или теплокровное животное, высасывали из него тепло и жизнь, саму эссенцию существования. Жертва угасала, исчезала, растворяясь в магии Плана питерпэнов. Сами же они принимали форму ее тени и еще много дней могли симулировать движения высосанного существа.
К счастью, подпоручик Вызак вовремя заметил неестественное движение в листьях папоротника, фигурки не то тварей, не то змей. Поставил тонкую эгиду, но ее, однако, хватило, чтобы увидеть их истинный образ. Пришлось отступать и обходить угодья питерпэнов, потеряв как минимум три часа.
Вечером отыскали нормальное место, разбили лагерь, поставили защиту. Теперь могли заняться Войтославским. Пришлось отвязать его от носилок, обмыть – в меру сил – от грязи, крови, мочи и кала, перебинтовать заново.
Каетан очистил эскулапевтическое поле от угасших нанокадабр, усилил его молитвой.
Потом они разбудили ученого. Ему нужно было что-нибудь съесть, выпить, проглотить лекарства. Потому снова обездвижили его на носилках. Каетан пальцами выстучал на лбу мужчины успокаивающие ката. Так он поступал и со своими конями – и действовало. Ничего лучшего он не знал.
Глаза Войтославского под закрытыми веками внезапно дернулись. Растрескавшиеся, покрытые засохшей кровью губы произнесли:
– Варвар…
– Кто такой этот Варвар? – спросил шепотом Ориол Серра.
– Работаем вместе. Докторант по психовойне. Поразительный умище. И вообще – поразительный, – прошептал Светляк. – Варвар – это прозвище, понимаете…
– Понимаю, понимаю. – Солдат кивнул, сам себя, похоже, мысленно упрекая, что вообще поднял эту тему.
Войтославский открыл глаза. Налитые кровью, уставшие, слезящиеся, но с осмысленным взглядом.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил Каетан, склоняясь над носилками, но осторожно: больному вынули кляп, и он мог теперь кусаться.
– А как я могу себя чувствовать, зараза? – буркнул ученый. – Все болит, воняю мочой и умру через несколько часов.
