Кентавры приближались. Темные фигуры на фоне синего неба и белого огня, пожирающего лес. Имя лишь приблизительно передавало суть того, чем они были. Нижняя половина кентавра – это лишенный шеи и головы конский торс. Узкое туловище по-рыбьему изгибалось в стороны. Росли из него худощавые конечности с лишними суставами и копытами, превращенными в шпоры. Подбрюшье пересекал жилистый шрам, куда вкладывали корм – трупное мясо, мусор, землю.
Так балроги опозорили коней, их красоту, их верность, их готовность служить человеку. Кавалеристы плакали, видя этих безмозглых тварей, рожденных жеребятами, а потом покалеченных в болезненной тавматургии. Это была не просто попытка получить полностью послушного всадника. Это еще и символ, знак для врагов, для уланов и гусаров, для эльфийского рыцарства, для гиппической поэзии и живописи, для легенд о битвах и кавалерийских атаках. Вызов. Вы, люди из странного племени поляков, которых мы скоро тоже сделаем нашими рабами, любите своих лошадей, поэтому мы, господа Планов, владыки Геенны, унизим ваше чувство прекрасного, ваше воображение и ваши легенды. Мы знаем, что эльфы влюбились в лошадей. Поэтому мы оскверним их двояко.
Корпус на копытах. Вот во что превращали жеребят с конезаводов старой Франции, Голландии и Германии – элегантных ганноверцев, стройноногих фризцев, нормандских selle francais.
Получали их йегеры, входя с жеребцами в своего рода симбиоз, управляя ими, как органами собственного тела. Взгромождались – без седел – примерно на середине хребта, выстраивали вокруг себя фаговый доспех и защитные заклинания. Создавали энписовых помощников – кошмаров, похожих на увеличенных до гротескных размеров комаров с мощными хоботками. Твари эти издавали звук, который ввергал неподготовленных людей в панический страх, обращал в бегство или заставлял сдаваться. Рой кошмаров окружал кентавров, чтобы нестись в первой волне атаки.
Энписы Каетана только этого и ждали. Три кота прыгнули к нападающим, сверкнули твердые, словно алмазы, когти, загорелись глаза, запылали гривы. Зубы рвали фаговые тела.
Йегеры не ожидали такого отпора, они чуть замедлились, пытаясь сомкнуть строй в оптимальном раскладе военного фэн-шуя.
Поздно. Загрохотало оружие солдат. Зачарованным пулям, конечно, было не пробить щиты кентавров, но попадания ослабляли противника. Под прикрытием огня Каетан прыгнул вперед, нанес первый удар. Тело йегера заскворчало, разлетелось на тысячи капель. Лишенный господина, конь неподвижно замер, а потом с грохотом рухнул на землю. Его ноги судорожно подергивались, все медленнее и медленнее. Раскрылась ротовая яма на брюхе, на землю потекла смердящая жижа.
Каетану некогда было смотреть. Он перескочил через мертвый корпус, добрался до следующего йегера. Уклонился от удара обсидиановой саблей, выкрикнул вяжущие чары и, используя короткий миг замешательства, воткнул клинок в грудь кентавра.
Вопль йегера прорвался даже сквозь защитные эгиды географа, на миг ослабляя его. Этим воспользовались остальные Черные. Все кошмары атаковали наибольшего из энписовых котов, Муфасу. Хоботки впились в мощное тело, выкачивая из него нанокадабровую силу.
Кипело, пули резали воздух, энписы и кошмары сошлись в смертельной схватке, мечи сталкивались, засеивая все вокруг выжженными фагами и нанокадабрами.
Пал еще один йегер, но товарищ его прорвался к носилкам и навис над двумя учеными. Каетан увидел это краем глаза. Ушел от удара, прокатился под конским брюхом, успел зацепить его кончиком Клыка, прыгнул к своим товарищам.
Слишком поздно: йегер опускал меч на тело Войтославского. Черный клинок падал, оставляя за собой полосу тьмы, след движения – будто черточки на комиксовом рисунке.
Светляк выбросил вперед вытянутые руки, зажмурив от страха глаза. Нажал на спуск. Потом еще и еще раз. Целься он – наверняка промазал бы, а так попал точно в визир йегерского шлема, там, где на месте человеческого глаза светился симбиотический червь. Черный каркнул, пошатнулся, но меч по-прежнему целился в грудь Войтославского. Светляк отчаянно бросился вперед, заслоняя коллегу – базальтовый клинок проткнул его, ученый упал на землю и застыл.
– Ах! – Каетан услышал крик боли с другой стороны. Подпоручик Вызак покачивался, пытаясь устоять на ногах, но вот колени его подогнулись. Кровавая полоса пересекала горло загонщика, а в удивленном взгляде не было боли, только печаль. Вместе со смертью своего создателя исчезали и его малые боевые энписы – огненные ежи, стреляющие огненными дротиками, быстрые ядовитые змейки, кусающие кентавров за ноги, пустельги, бьющие их по глазам.
Йегеры начали побеждать.
Но бой продолжался, двое оставшихся в живых людей секли вражеские кошмары, ранили их хозяев, отводили заклинания. Результат схватки еще не был предрешен.
И тогда прибыла подмога.
Два «апача» прилетели с юго-востока, издали плюнув огнем и чароматами. Йегеры бросились наутек, но их выбили одного за другим, а потом выжгли их симбиотических червей, чтобы не передали новость о поражении в Геенну.
Первый вертолет – с тяжело раненным Светляком и с Войтославским, который по-прежнему оставался без сознания, – улетел сразу. Второй патрулировал местность, пока Каетан и Серра рыли могилу для подпоручика Вызака. Поскольку березняка, выжженного йегерами, под рукой не оказалось, крест изготовили из тех двух жердей, что ранее служили Войтославскому носилками.
Даже могилы мертвых солдат усиливали власть людей над территорией Зоны. Может, однажды из этого креста и камня возникнет источник силы, который поможет очередным странникам, одиноким разведчикам, первым поселенцам.
Наш дом там, где могилы наших людей.
– Вас ждут в Корнеево, – сказал капитан вертолетного экипажа, когда вернулся из патруля. – Раненые уже там. Прилетел и их сотрудник из Варшавы.
Они еще минутку постояли молча над невысоким холмиком.
– Я знал его. – Капитан экипажа махнул в сторону могилы. – Мы пару раз говорили на базе. Кажется, я даже возил его однажды на дело. Славный парень.
– Точно, три месяца назад, – кивнул Ориол Серра.
– Надеюсь, то, что вы привезли, стоило его жизни.
– Стоило, – спокойно сказал Каетан. – Наверняка.
Эпилог
Сложно было утверждать, что Барбара – красивая женщина. Слишком узкое лицо с острым подбородком, слишком большие уши, лишь слегка скрытые черными волосами, широко расставленные глаза. Когда она моргала, левое веко опускалось и поднималось чуть медленнее, отчего некоторые слишком к ней присматривались. Но она была высокой и стройной, с достаточно длинными ногами и соответствующими изгибами, чтобы мужчины с интересом провожали ее взглядом. Потом оказывалось, что она славно улыбается, а в мягком, звучном тембре ее голоса, словно при дегустации хорошего вина, можно обнаруживать всё новые и новые послевкусия с ароматами. Ощущение ироничности, заботливости и страстности. Так что Барбара никогда не жаловалась на недостаток комплиментов.
