И впрямь, Людовик почувствовал лёгкий озноб: он будто покрылся гусиной кожей от того, что прочитал во взгляде, устремлённом на него Марией-Терезией Австрийской. И что самое удивительное – он не ошибся: королева Франции смотрела на мужа именно с жалостью. Но она, эта жалость, была лишь тенью той несокрушимой решимости, которой была преисполнена испанка. Всё потому, что теперь-то она знала, что слова Людовика XIV, её мужа, Короля-Солнце, властелина Франции, покорителя Фландрии, на сей раз останутся не более чем пустым звуком. Она знала… знала о короле и его преступлении. Она знала всё. Ей открылась тайна Арамиса, а значит – ей было ведомо грядущее.
XIX. Маскарадные костюмы короля и д’Артаньяна
Вот уже более часа беседовал король с Сент-Эньяном, и за это время разговор их ни разу не вышел за пределы версальских пересудов. И хотя эти пересуды в основном крутились вокруг взаимоотношений принца и принцессы, разлада между монархом и маркизой де Монтеспан, а также споров о сроке нового заключения де Лозена, адъютант явственно чувствовал, что Людовик XIV сознательно подводит его к тому, к чему прийти ему ничуть не улыбалось. Не слишком часто случалось, чтобы король по окончании утреннего туалета велел «избранникам рая» удалиться, а сам оставался с фаворитом, пускай и ближайшим, ради того лишь, чтобы справиться о свежих дворцовых сплетнях. Однако на сей раз он, казалось, не мог насытиться восторгами придворных по поводу вчерашнего открытия празднеств, отнюдь не сдержанно передаваемыми ему де Сент-Эньяном.
– Так и сказал? – уточнил Людовик после очередной порции славословий.
– Да, государь, и вот точные слова герцога де Жевра: «С благословенного дня триумфального вступления Людовика Справедливого в Париж после разгрома ларошельских еретиков не знала Франция таких победных торжеств».
– Славный Жевр! – воскликнул польщённый король. – Поистине, он заслужил почётное единоличное право охранять королеву. Ты же знаешь эту историю, Сент-Эньян?
– Не припомню, государь.
– Ну, как же! На днях её величество высказала пожелание, чтобы у её дверей, раз уж на то пошло, дежурил ежедневно именно де Жевр, а не капитан охраны или полковник швейцарцев…
– Или капитан мушкетёров, – неизвестно зачем присовокупил Сент-Эньян.
– Ему там и вовсе делать нечего, – хмуро отрезал Людовик, моментально помрачнев.
Фаворит, мысленно ругая себя последними словами за допущенную оплошность, низко поклонился. Чёрт, ему ли было не знать истинного назначения и цели почётного караула её величества? Желая поскорее выветрить из памяти повелителя воспоминания о своей оплошности, де Сент-Эньян сказал:
– А я думал, что с открытием ворот данный приказ упраздняется сам собой. Ведь ваше величество самолично изволили высказать пожелание лицезреть королеву со всей свитой, и я посчитал…
– Всё так, граф, только это не более чем перерыв. Пусть порезвятся, подышат свежим воздухом, а по завершении… всего – начнём сызнова.
– Опять? – механически пробормотал де Сент-Эньян.
– А что такое? – насупился король, неприязненно поглядев на любимца. – Что-то не так, сударь? Или я, может, не хозяин в собственном доме, что не могу решать, кому и когда по нему передвигаться?
– Я ничего и не намеревался возразить вашему величеству, – поспешно, но очень убедительно заверил его фаворит.
– К тому же разве всем этим девушкам не разрешено гулять вечерами?
«Ну, конечно, – подумал де Сент-Эньян, – вечерами, когда д’Артаньян обязан неотлучно находиться при короле. Продуманная, чёрт возьми, щедрость».
– Это так, государь, – сказал он вслух.
– Что ещё говорил герцог? – сменил тему король.
– Господин де Жевр предположил, что затмить вчерашний приём смогут, по-видимому, лишь охота да маскарад.
– Сие легко предвидеть.
– Я и сам того же мнения, ваше величество.
– О, маскарад станет незабываемым событием, дружище, не может не стать, – продолжал Людовик, словно беседуя сам с собой, не глядя на графа и целиком уйдя в собственные, ему одному ведомые думы.
– Уверен в этом.
– У тебя уже есть костюм? – вдруг осведомился король.
– Я заказал его.
– Где?
– В Париже, государь, на улице Сент-Оноре, близ Арбр-Сек.
– А, у Персерена, ясно. Ну, и как, готов твой заказ?
– Будет готов к завтрашнему утру.
– Многие, наверное, заказали одежду старику?
– Очень многие, государь, но куда большему количеству он отказал вследствие своей извечной занятости.
– Однако ж тебе он шьёт.
– Единственно зная о моей беззаветной преданности вашему величеству.
– Ого! Поразительная осведомлённость для портного. Интересно, кто его удосужился просветить?
– О, государь… – зарделся граф.
– Да бог с ним. Отвечай же: кто из моих приближённых одевается у Персерена?
– Я видел у него в мастерской военного министра.
– Да, Лувуа доверяет только ему.
– А ещё – маркиза де Данжо.
– Мог бы и не говорить.
– Мне также известно, что праздничные костюмы Персерену заказали де Гиш, де Мере, Маникан и Маликорн.
– И на этом всё? Всё?..
– Нет, государь, – тихо признал де Сент-Эньян, – в числе заказчиков и граф д’Артаньян.
– Да неужели? – искусно поразился Людовик. – Мой гасконец становится щёголем. Так он был у Персерена?
– Был.
– И заказал костюм?
– Сразу несколько.
– Ну, он не стеснён в средствах. Но маскарадный – в том числе, я прав?
– Верно, государь.
– Замечательно. Я, пожалуй, также обращусь с общего позволения к королевскому портному.
– Ах, ваше величество, помилуйте, меня уверили, будто ваши костюмы давно доставлены в Версаль, и если бы я мог знать… мог предположить…
– Доставлены, ну и что? Не хочешь ли ты ограничить мой гардероб?
– Прошу прощения, – побагровел адъютант.
– Изволь, но прежде выслушай.
– Я весь – уши, государь.
– Ты отправишься к Персерену.
– Не премину.
– Немедленно.
– Слушаюсь.
– Поедешь и сделаешь ему заказ от моего имени: тебе он должен поверить.
– Безусловно, государь. Я готов.
– Погоди, ты ещё не знаешь, какое платье мне необходимо.
– Правда.
– Закажешь маскарадный костюм.
– Маскарадный. Очень хорошо. Однако…
