Проводив глазами капитана, вновь отправившегося на мостик, герцог д’Аламеда вполголоса произнёс:
– Вот видите, преподобный отец.
– Теперь вижу, монсеньёр, – поклонился д’Олива.
– Все звенья прочны, – глухо продолжал Арамис, – кроме одного, о котором я сейчас ничего сказать не могу, но без которого весь наш план не стоит и гроша.
– Кто это? – перекрестился монах.
Генерал иезуитского ордена долго молчал, прежде чем ответить:
– Сын Людовика Тринадцатого и Анны Австрийской, брат-близнец Короля-Солнце, более семи лет проклинающий моё имя…
XXXVI. Сент-Маргерит
С лёгким попутным ветром пройдя в виду Сен-Рафаэля и Канна, «Кастор» к утру двадцать шестого ноября приблизился к острову Сент-Маргерит и, подняв французский флаг, бросил якорь в полумиле от единственной бухты, принимающей, правда, барки контрабандистов, но никак не годившейся для мощного фрегата.
Появление на рейде военного корабля, пусть даже и французского, не могло не перевернуть вверх дном привычный уклад жизни на острове. Вот и губернатор, только что усевшийся за стол с намерением плотно позавтракать, подскочил чуть не до потолка, когда сержант Роше взволнованно доложил ему о происходящем. С бешено колотящимся сердцем господин де Сен-Мар взбежал на прибрежную стену замка, наличие которой превращало губернаторский дом в настоящий форт, и самолично убедился в том, что великолепный фрегат, посетивший его богом забытый островок, – не мираж и сержанта рано ещё пороть плетьми за пьянство. Было и ещё кое-что, не укрывшееся от его внимания и глаз всего гарнизона, выстроившегося на стене и состоявшего, как мы помним по заключительным главам «Виконта де Бражелона», из восьми человек. А именно: от борта судна медленно отчалили две шлюпки и направились к берегу Сент-Маргерит.
– Что бы это могло означать, ваше превосходительство? – не очень уверенно спросил Роше, настороженно глядя на шлюпки.
– Болван! – коротко ответствовал Сен-Мар, не утаивая эмоций, переживаемых им по отношению к сержанту. – Я-то почём знаю?
И, вне себя от злости на тугодумного подчинённого и собственное непонимание, заорал:
– Да подайте же хоть кто-нибудь наконец трубу!
Роше хлопнул себя по лбу широкой мозолистой ладонью и быстро сбегал за подзорной трубой. С начальственным недовольством губернатор выхватил её из протянутых рук сержанта и жадно уставился вдаль. Через секунду раздался такой вздох облегчения, которому мог бы позавидовать и Портос. Радость Сен-Мара нетрудно было понять: сидевшие в шлюпках люди, несомненно, были королевскими мушкетёрами, о чём он не преминул с важным видом сообщить своим солдатам.
– В первой шлюпке находится офицер, – выпятил он губу, – которого наверняка послал его величество король с важным поручением.
Солдаты во главе с сержантом выказали предельное благоговение перед начальником, удостаивавшимся чести получать указания от самого короля. Сен-Мар принял эти почести как должное, с небрежностью принца крови, но в душе его шевельнулся страх: а ну как этот офицер окажется его преемником и предъявит ему приказ короля о его, Сен-Мара, отставке? Усилием воли он отогнал унылые мысли и, глянув ещё раз на неумолимо приближающиеся шлюпки, с ещё более шумным, чем в первый раз, вздохом проследовал в дом, где сразу распорядился о завтраке для нежданного гостя. После этого велел сержанту немедленно провести к нему офицера, а также по мере сил и возможностей позаботиться о дюжине сопровождающих его солдат и гребцах.
Теперь ему оставалось только запастись терпением и ожидать посетителя. Тот не замедлил объявиться: в передней послышался стук деревянных каблуков, и через несколько мгновений взору губернатора предстал статный офицер с открытым лицом и дружелюбным взором. Позади него виднелся сержант Роше, почти полностью скрытый могучим торсом гостя. Сен-Мар встал и вышел из-за стола, замерев напротив офицера. Тот приветствовал его ослепительной улыбкой и отрекомендовался:
– Мое имя Луи-Констан де Пресиньи, я капитан королевского фрегата «Кастор».
Сен-Мар ответил на изящный поклон капитана, хотя от его реверанса за лье разило деревенщиной, и также представился. Затем без дальних слов пригласил гостя воздать должное скромным дарам природы Сент-Маргерит. Гость не стал отнекиваться, и потому минуло ещё не меньше часа, прежде чем он, поблагодарив хозяина за хлебосольство, приступил к делу:
– Ваше превосходительство, видимо, давно уже спрашиваете себя, что мне от вас нужно, каким ветром меня вообще занесло к Антибу. Признайтесь, что вас это беспокоит.
– Ну… в общем… – замялся губернатор, побагровев от сознания того, что этот стопроцентный вельможа, видимо, читает в его душе, как в открытой книге, – ваша правда, мне это небезынтересно.
– Ах, господин де Сен-Мар, – убийственно улыбаясь, всплеснул руками Пресиньи, – вы изумительно тонкий и деликатный человек, как я себе это представляю. Боже правый, вот так, запросто, без церемоний и бюрократических проволочек, коими славна на весь мир наша прекрасная родина, допустить на побережье вверенного вам острова до зубов вооружённый отряд, превосходящий ваш скромный гарнизон; запросто завтракать с незнакомым офицером, и при всём том ни разу не потревожить его нелепыми расспросами о цели прибытия. Да, на такие действия может быть способен только человек с чистой совестью.
Из пунцового губернатор мгновенно стал пепельно-серым; его тяжёлая, как у бульдога, нижняя челюсть начала было отвисать, когда он, опомнившись, с сухим щелчком сомкнул крепкие жёлтые зубы, выпучив глаза на офицера.
– Однако… однако, сударь, – прохрипел он, – я, знаете ли, не так прост и провёл… э-э… рекогносцировку.
– Надо же! – присвистнул капитан, дружески кивая собеседнику. – И каким же, да будет мне позволено узнать, способом сделали вы это, милостивый государь?
– Хм-м… – сурово замычал Сен-Мар, – неплохо было бы сначала узнать о пределах ваших полномочий.
– Скажите, это мои рассуждения напомнили вам о формальностях, ваше высокопревосходительство? – иронически поинтересовался Пресиньи. – Успокойтесь же. Неужто вы думаете, что я позволил бы себе указывать губернатору на ошибки, не имея на то никаких прав? Уверяю вас, что, когда мы дойдём до вопроса о моих полномочиях, вы будете поражены, ваше высокопревосходительство.
В обоих случаях, титулуя Сен-Мара, капитан так ловко и резко менял интонацию, что к концу тирады у того по спине в три ручья лился холодный пот: теперь-то он окончательно уверился в отставке. Но за что, Боже, за что? За контрабанду? Нет, не стоило ради нескольких утлых лодчонок присылать многопушечный фрегат… Тут что-то другое… Ах, дьявол его забери! Ну, конечно: всё дело в нём – в этом адском узнике, привезённом семь лет или около того назад господином д’Артаньяном… Знал же, знал он уже тогда, что добром это не кончится, и вот: король, должно быть, посчитал, что Сен-Мар не подходит на роль стража Железной маски, и прислал этого Пресиньи. Конечно, человека, столько лет верой и правдой служившего короне на этом проклятом острове за жалкие гроши и никогда ничего не требовавшего взамен, вынужденного добывать себе хлеб насущный сделками с рыбаками, всегда можно прогнать, как собаку из господского дома… Конечно!..
