– Оставьте, сударь, – нахмурился капитан мушкетёров, – его величеству, поверьте, именно сейчас не до вас.
– Вы уверены? – с ласковой укоризной улыбнулся Маникан. – Тогда до чего же нынче есть дело королю?
– Прислушайтесь, о чём говорят буквально все обитатели Версаля, не исключая и лакеев, – и узнаете. Я же, увы, не имею права рассказать вам о том, что смеха ради объявлено государственной тайной.
– Тайна, ого! Кажется, двое или трое на моей памяти судачили сегодня о захвате Франш-Конте. То да сё, мол, передовые части уже громят испанцев… Не это ли пытается скрыть от меня его величество?
– Отрицать не стану, но и не подтвержу, – усмехнулся д’Артаньян.
– Вон оно что! – огорчился Маникан. – Выходит, мне и впрямь не о чем беспокоиться: ведь вас, граф, непрененно отправят на фронт, и вы будете лишены сомнительного удовольствия принять и мою шпагу.
– Вероятно, друг мой, – флегматично молвил гасконец.
– И это правильно, сударь, ох как правильно, – закивал Маникан, – ведь должен же кто-то позаботиться о бедной госпоже де Маликорн. О, я знаю, что вы предоставили в её распоряжение свой парижский дом или, вернее сказать, дворец; знаю и то, что в ожидании мужа она благодаря вам будет жить лучше королевы. Но ведь ей необходима и личная, дружеская поддержка, тем более в её положении… чёрт, вам известно об этом?
– Маликорн открылся мне, – подтвердил мушкетёр, – он очень надеется на то, что это будет сын.
– И верно, на то, что тот окажется таким же хитрецом, как папаша, – от души рассмеялся Маникан.
В этот миг д’Артаньян почувствовал робкое прикосновение. Он обернулся и увидел пажа, протягивавшего ему сложенную записку.
– Велено передать господину графу.
– Благодарю, – кивнул д’Артаньян, принимая листок.
– Я удаляюсь, граф, – заявил Маникан, – вы заняты, увидимся позднее.
– Да-да, друг мой, – рассеянно отвечал гасконец, узнав руку отца д’Арраса, – прошу прощения.
– О чём речь, дорогой мой, – и Маникан удалился, сопровождаемый доброй сотней завистливых и восхищённых взглядов, прикованных к его роскошному камзолу с золотыми галунами.
Д’Артаньян же вышел в пустующую галерею, чтобы прочесть следующие строки:
«Граф, мне необходимо увидеться с вами ещё до того, как вас вызовет король. Покиньте зал и немедленно отправляйтесь в свои апартаменты».
Мушкетёр сжал записку в кулаке и, подойдя к дверям, одним глазом заглянул в зал. Вскоре он заметил графа де Сент-Эньяна, явно рыскавшего в толпе в поисках д’Артаньяна. Какой-то придворный указал адъютанту короля на выход, которым воспользовался капитан, и Сент-Эньян, восприняв это как руководство к действию, поспешил к дверям. Времени оставалось немного, и д’Артаньян быстрым шагом направился к себе.
Закрыв за собой двери, он увидел, что на стуле у дальнего окна гостиной сидит, безучастно наблюдая за серым снежным небом, духовник Марии-Терезии Австрийской. Секунда – и гасконца, подобно двум шпагам, пронизал взгляд серых глаз францисканца:
– Рад приветствовать вас, сын мой. Вижу, вам удалось ускользнуть от графа.
– Ещё минута, и было бы поздно, – сдержанно заметил д’Артаньян.
– Вы ещё молоды, и потому минута кажется вам слишком ничтожным отрезком вечности, чтобы брать его в расчёт, – назидательно молвил монах, подходя вплотную к собеседнику и понижая голос до полушёпота, – а между тем большинство великих событий в мировой истории не заняли больше времени. Вот именно: почти все значительные дела вполне укладываются в минуту. Другой вопрос, что этой кульминации предшествуют недели, месяцы, а иногда и годы кропотливой подготовки, разработки планов и изучения людей. Кстати, я об этом и хотел с вами поговорить.
– Слушаю, отче, – в тон ему произнёс юноша.
– Вы ещё помните маскарадную ночь?
Лицо д’Артаньяна потемнело от гнева и боли, вызванных воспоминаниями о событиях той ночи.
– Да, – одними губами ответил он.
– Помните нашу беседу и то, что я обещал вам? – продолжал д’Аррас.
Чело гасконца прояснилось, глаза его озарились надеждой.
– Помню ли я, преподобный отец? Помню ли о слове, данном вами в отблеске молний, под струями дождя, когда сама природа в своей неудержимой ярости была свидетелем этому обещанию, благодаря которому я и жив ещё, и сердце моё не разорвалось от ненависти? О да, я помню об этом.
– Очень хорошо, сын мой, – невозмутимо отозвался минорит, – я, поверьте, спросил об этом вовсе не для того, чтобы разбередить ваши раны.
Он замолчал, ожидая, когда мушкетёр спросит его об истинной цели встречи. Но гасконец, столько же сын Арамиса, сколько д’Артаньяна, хранил молчание, бесстрастно взирая на монаха. Тогда д’Аррас проронил:
– Время, сын мой.
– Наконец-то, – выдохнул д’Артаньян, сжимая эфес шпаги.
– Людовик Четырнадцатый вторгся во Франш-Конте, чему открыто воспротивится новая коалиция. Европа и Новый Свет сейчас на волоске от невиданной бойни, предотвратить которую может только ваша шпага.
– Но как? – поразился юноша.
– Это вам объяснит его светлость д’Аламеда.
– Он здесь? – прошептал д’Артаньян.
– В вашем парижском доме, – уточнил д’Аррас.
– Как!.. Но ведь там госпожа де Маликорн… – поднёс руку к повлажневшему лбу мушкетёр.
– Не беспокойтесь, она почти не покидает своих апартаментов. Что до его светлости, то он и сопровождающее его лицо расположились в потайной комнате, о местонахождении которой вы осведомлены лучше меня.
– Да, верно, – кивнул д’Артаньян. – Но как мне увидеться с ним? Король не отпускает меня от себя ни на шаг.
– Слушайте же, граф, – улыбнулся францисканец, – выйдя отсюда, вы найдёте или, правильнее будет сказать – дадите найти себя господину де Сент-Эньяну, который проводит вас к его величеству. От короля вы получите приказ вызволить из-под стражи барона де Лозена, который и исполните беспрекословно.
– Понимаю…
– Не так ли? По дороге вы заедете домой, что потом при необходимости объясните королю желанием проведать госпожу де Маликорн, находящуюся под вашим покровительством.
– Превосходно, святой отец.
– Подумайте вот ещё о чём: вам надлежит изыскать способ тайно доставить в Версаль герцога и его спутника одновременно с бароном. Такая необходимость может возникнуть, поэтому поразмыслите над этим, граф.
– Я обдумаю, отче. Это всё?
– Да, сын мой. Если сегодня всё пройдёт должным образом, я гарантирую вам отмщение.
– Позвольте поймать вас на слове, преподобный отец… вот всё, что могу я сказать на это, – ответил д’Артаньян.
– Ступайте с Богом, сын мой, – напутствовал его монах.
