В спальню вошли принц Конде и его сын, герцог Ангулемский. Король ласково приветствовал их, не забыв заметить:
– На вашем лице, добрый мой кузен, мы читаем некую заботу. Поверьте нам её – не как королю, но как брату.
По лицу прославленного полководца прошла судорога, он тяжко рухнул на колени перед королём:
– Государь, у меня есть лишь одна просьба к вашему величеству – та, которую я уже имел честь изложить вам вчера.
– Продолжайте, – уклончиво молвил король.
– Умоляю ваше величество не делать наш род посмешищем для царствующих семей Европы. Подумайте, государь, что скажут прочие монархи, когда узнают, что внучка Генриха Четвёртого, принцесса, в руке которой отказали королю Португалии, выходит замуж за беарнского пройдоху?!
Тут принц осёкся и, переведя взгляд на д’Артаньяна, произнёс:
– Не обижайтесь, граф, вы принадлежите к древнему роду, и, разумеется, сын великого маршала – не чета какому-то выскочке.
– Что вы, ваше высочество, – светло улыбнулся мушкетёр, – разве смею я вмешиваться в вашу беседу с его величеством?..
– Итак, сударь? – поощрил принца король.
– Государь! – горячо продолжал Конде. – Скажут, что король Франции не печётся о чистоте своей родословной; скажут, что французы ни в грош не ставят соседей, отдавая своих принцесс кому попало; скажут, наконец…
– Короче, господа, – потребовал король, так как герцог Ангулемский преклонил колени сразу вслед за отцом.
– Ваше величество, прошу вас отменить помолвку господина де Лозена с нашей кузиной, – заключил принц.
Король обменялся многозначительным взглядом с капитаном мушкетёров и улыбнулся:
– Хорошо.
– Государь?.. – не поверил своему счастью Конде.
– Я говорю: хорошо, – милостиво кивнул монарх.
– Итак, я могу рассчитывать на это? – спросил принц, целуя руку кузена и вставая на ноги.
– Рассчитывайте, сударь, но пока – никому ни слова.
– Как можно, государь… – поклонился принц.
С помощью главного камергера король оделся. Наступил выход герцогов и пэров, каждого из которых король приветствовал лично, назвав по имени, что само по себе было вещью неслыханной при дворе.
– Король нынче в редкостном расположении духа, – прошептал принц Конде, обращаясь к герцогу де Граммону.
– Добрый знак, ваше высочество, – кивнул старый маршал.
Четвёртыми шли министры и государственные секретари. Д’Артаньян обменялся приветственными жестами с военным министром и отметил, что Кольбер явно не знает, куда деть себя в этой толпе, сосредоточившей на нём всё своё внимание. И тогда случилось нечто невероятное. Король подошёл к суперинтенданту и, положив руку ему на плечо, молвил:
– Мы очень рады видеть вас этим утром, дорогой господин Кольбер.
Глава Совета побледнел и что-то невнятно пробормотал в ответ, поражённый не меньше остальных, ожидавших как минимум отставки «господина Северного Полюса».
– Вас и господина де Лувуа мы просим задержаться на несколько минут после приёма, – ласково попросил король.
Кольбер и Лувуа поклонились. Д’Артаньян улыбнулся…
Пегилен всячески старался обратить на себя внимание короля, но тот, казалось, упорно не желал замечать ни его, ни Сент-Эньяна, который, впрочем, свыкся с частыми перепадами настроения Людовика XIV. Зато к духовенству король, казалось, стал вдруг проявлять особый интерес.
– Ваше преосвященство, – обратился он к епископу Боссюэ, – вы, кажется, высматриваете кого-то среди присутствующих.
– Простите, государь, – улыбнулся епископ, – я в самом деле с самого раннего утра разыскиваю кое-кого с тем, чтобы поделиться мыслями о новом руководстве, задуманном мною этой ночью.
– Вот так да! – подивился король. – Эта ночь и впрямь была плодотворной. И кто же тот избранный, кого посвящаете вы в своё творчество?
– Преподобный д’Аррас, ваше величество, – поклонился Боссюэ.
– А! Так не ищите его, ваше преосвященство, – это бесполезно.
– Правда?
– Вот именно. Отец д’Аррас исполняет важное поручение, возложенное на него нами.
– Отец д’Аррас? – изумился Боссюэ.
– Да, он. Вы считаете, что у него недостаёт способностей?
– Совсем наоборот, государь: на мой взгляд, преподобный д’Аррас просто преисполнен всяческих талантов и христианских добродетелей, просто… просто мне казалось…
– Что мы с ним недостаточно близки? – закончил король недосказанную мысль епископа.
– Да, – признал Боссюэ.
– Ну, так это было с нашей стороны небольшой мистификацией, – усмехнулся король, – в самом деле, духовник её величества не может быть слишком далёк от короля. Мы препоручили заботам отца д’Арраса одного человека, отправившегося замаливать многочисленные свои прегрешения.
– Паломника…
– В некотором роде, – кивнул король. – Преподобный отец вернётся через пару месяцев, так что придётся вам с этой книгой немного обождать. Кстати, вы думали над заглавием?
– Да, государь. Это будет «Рассуждение о всемирной истории», – отвечал Боссюэ.
– Любопытно. Думаем, нам с вами стоит как-нибудь обсудить некоторые аспекты вашей работы. Видите ли, ваше преосвященство, всемирная история – это такой процесс, который трудно объять, не принимая в нём живейшего участия. Вы согласны?
– Буду крайне признателен за помощь вашему величеству, – улыбнулся епископ.
– Есть вести с фронта? – спросил король у маркиза дю Плесси.
– Ничего нового, государь.
– Хорошо. Все свободны, господа! – громко сказал король, и лишь чуткое ухо д’Артаньяна сумело уловить в его голосе нотки облегчения, как после успешно завершённой работы.
В спальне остались два министра и капитан мушкетёров. Члены Совета настороженно взирали на монарха.
– Господин де Лувуа, – начал Филипп, – нам стало известно от графа д’Артаньяна, что до вас уже дошли новости с Лазурного берега.
– О да, государь, – подтвердил военный министр, – но, будучи успокоен господином капитаном, я почёл своим долгом не тревожить покой вашего величества.
– И были совершенно правы, – любезно сказал король. – Действительно, вы не сообщили бы нам ничего нового. Мы с первых дней осведомлены как о захвате неприятелем «Кастора», так и о его чудесном освобождении.
– Неужели, государь? – поразился Лувуа.
– Истинно так, сударь: нашёлся храбрец, похитивший у врага драгоценный трофей и вернувший Франции жемчужину её военного флота. Этот дворянин долгие годы томился в испанском плену, но в конце концов сумел войти в доверие к самому герцогу д’Аламеда и увести корабль из-под самого его носа.
