– Благодарю вас, отче, – просто ответил капитан, – я возвращаюсь на корабль?
– Да, – коротко молвил д’Олива.
– А затем?
– Через месяц, сын мой, вам надлежит быть в Гавре, – охотно сообщил д’Аррас.
Пресиньи побледнел, но заставил себя поклониться:
– И там меня… вздёрнут, полагаю?
– За что, интересно? – картинно возмутился духовник королевы.
– За вооружённое нападение на французскую территорию, – напомнил офицер.
– Ах да, вы же ни о чём ещё не догадываетесь! – усмехнулся отец д’Аррас.
– Так не пытайте господина де Пресиньи, брат мой, – укоризненно молвил д’Олива, – откройтесь ему наконец.
– Сын мой, пришло время узнать вам о том, что его светлость д’Аламеда великодушно дарит судно его величеству королю Франции. Но так уж между ними условлено, чтобы никто в стране не догадывался об этом подарке. Поэтому вам надлежит самолично сочинить любую историю о захвате вами, многолетним пленником испанцев, с горсткой храбрецов «Кастора» и последующей высадке на остров Сент-Маргерит. Ваше дело – внушить это команде. Но в этом-то уж, я надеюсь, вам пособит мешок с четырьмястами тысячами ливров, что я привёз с собой, а также это…
И минорит протянул офицеру лист пергамента. Королевская подпись и печать под патентом окончательно поразили воображение Пресиньи – он едва устоял на ногах.
– Да, полагаю, французского адмирала они послушают куда скорее, чем мятежного капитана, – предположил д’Олива. – Примите поздравления, сын мой.
– Благодарю, отче, – низко поклонился адмирал.
– Ну, а теперь самое время освободить губернатора, – произнёс д’Аррас.
За Сен-Маром отправили двух мушкетёров. Губернатор заметно осунулся: все эти недели он едва притрагивался к пище. Завидев Пресиньи, он хотел было разразиться длинным потоком грязных ругательств, скандируемых им сутки напролёт, но присутствие духовных лиц удержало его.
– Что вам угодно? – буркнул он. – Сподобились наконец меня расстрелять?
– О чём это вы, сын мой? – сощурился отец д’Аррас. – С чего бы это господину адмиралу убивать законного губернатора Сент-Маргерит?
– Да с того же, отче, с чего он захватил мой остров, – грубовато отозвался Сен-Мар. – Кстати, при первой встрече этот господин представился мне капитаном.
– Он не солгал, – поспешно молвил францисканец, – адмиральский чин доставил ему я всего несколько минут назад.
– А вы кто, преподобный отец? – спросил Сен-Мар, моментально преисполнившись почтением к священнослужителю, раздающему высокие звания.
– Перед вами преподобный д’Аррас, духовник королевы и полномочный представитель его христианнейшего величества на Сент-Маргерит, – скромно представил собрата отец д’Олива.
Губернатор оторопел. Но в полное замешательство его привели слова францисканца, вручившего ему конверт:
– Ознакомьтесь с письмом его величества, сын мой.
Знакомство с письмом Филиппа отняло у Сен-Мара по меньшей мере четверть часа. Но когда он наконец поднял тяжёлую голову, в глазах его блеснуло что-то, отдалённо напоминающее понимание.
– Так вы, господин… адмирал, – неуверенно обратился он к Пресиньи, – разыграли меня?
Адмирал широко улыбнулся своему недавнему пленнику. За него губернатору ответил д’Аррас:
– Поймите же, сын мой, его величество был весьма обеспокоен положением дел на острове. Ведь здесь содержится опаснейший государственный преступник, а королю, естественно, хотелось знать – надёжно ли? И он решил проверить чёткость исполнения вами его инструкций, послав сюда господина де Пресиньи, которого именно за эту миссию и пожаловали чином.
– Ну а меня, наверное, за неё же казнят? – посерел Сен-Мар.
– Незачем, – возразил д’Аррас. – Вы, конечно, позволили захватить себя врасплох, но достойно вели себя в плену. К тому же его величество уверен, что такого больше не произойдёт: люди вашего типа не повторяют своих ошибок.
– Никогда, никогда!.. – затряс головой губернатор. – Как Бог свят – никогда такое не повторится…
– Вот и король думает так же, – успокоил его монах. – Всё же он приказал принять кое-какие меры.
– Какие же, отче? – испуганно заёрзал Сен-Мар.
– Во-первых, сменить гарнизон: ваш оказался, мягко говоря, не на высоте. Здесь, на острове, останутся те же мушкетёры, которые захватили его. От господина адмирала вы получите также шестнадцать дальнобойных орудий. Вы не против, сын мой?
– Нет-нет, как можно!
– И во-вторых, в целях безопасности лицо узника с этого дня будет скрыто от посторонних глаз другой, более надёжной маской. Это также уже сделано.
– И всё?.. – настороженно уточнил губернатор.
– Да, за исключением того, что я, пожалуй, останусь погостить у вас месяц-другой. Надеюсь на ваше гостеприимство, сын мой.
– Ах, преподобный отец, о чём речь! – почти завопил Сен-Мар. – Мой дом принадлежит вам, и, поверьте, у нас отличная часовня.
– Это правда, – конфиденциально заметил минориту отец д’Олива.
– Если так, то всё в порядке, – подытожил францисканец. – Сын мой, приступайте к своим обязанностям и для начала распорядитесь, пожалуйста, о хорошем завтраке…
LI. Два мушкетёра
Морозным январским вечером в гостиной уже знакомого нам парижского дома графа д’Артаньяна, залитой уютным светом пылающего камина, в мягких креслах с золочёными ножками сидели два человека, облачённые в мушкетёрские плащи. Перед ними горящие головни с мягким треском падали на каминную решётку, вздымая яркие сполохи.
– Значит, ты отбываешь завтра, Пьер? – спросил герцог д’Аламеда, длинными пальцами выстукивая на ручке кресла старинный гвардейский марш.
– На рассвете, отец, – подтвердил д’Артаньян, – я обещал Кристине приехать за ней.
– Коли так – поезжай, – кивнул Арамис, – но возвращайся поскорее: его величеству постоянно тебя не хватает.
– Поскачу так быстро, как только смогу, – обещал гасконец. – Хотя думаю, пока возле короля господин Кольбер, волноваться не о чем.
– Да уж, любо-дорого смотреть, как милейший суперинтендант трясётся над ним, будто над младенцем. Полная идиллия, как в рождественской сказке, – протянул Арамис. – А всё-таки королю нужен именно ты, сын мой, помни об этом.
Д’Артаньян не ответил, исподволь озирая любящим оком чеканный профиль генерала иезуитов, погрузившего взгляд в пляшущие языки пламени. Не дождавшись реакции, тот продолжал:
– А что наш дорогой господин де Маликорн, Пьер? С ним ты простился?
– Как же иначе, ведь барон был моим секундантом.
Арамис бросил на юношу молниеносный взгляд:
