– Что же вы предлагаете?
– О, лишь то, что может предложить вниманию могущественного владыки слабая женщина.
– Значит, слишком многое. Но продолжайте.
– Ваше величество, наш век может стать золотым веком Англии и Франции, если вы с французским королём сокрушите всех своих врагов в Европе – и явных, и вероятных.
– Допустим.
– Вы говорите «допустим», государь?
– Ещё бы, красавица, конечно, я говорю «допустим». Допустим, что несколько не слишком здравых рассудком историков назовут наше развесёлое столетие именно так, как вы предполагаете. Но ведь этого может и не случиться, разве я не прав?
– Но, государь…
– Это – во-первых. Далее, подумали ли вы, чего будет стоить Английскому королевству поддержка французской экспансии на континенте? Нет? Так я могу просветить вас: это обойдётся нам в сотни и тысячи загубленных жизней британских моряков и колонистов по ту сторону Атлантики. Позиции Испании в Карибском море несоизмеримо сильнее наших… пока.
– До чего мне трудно понять ваше величество! – в отчаянии вскричала Луиза. – Ведь не далее как пять минут назад вы внушали милорду Бекингэму опасения за поведение Франции в Америке, а сию минуту пеняете уже на испанцев.
– Да я и не прошу меня понимать, Луиза. Хотя… почему бы и не объяснить вам? Усвойте одно: если союз Англии и Франции одержит победу – это, кстати, наиболее вероятно, – итак, если мы победим, англичанам следует беречься французов; в том же случае, если, паче чаяния, содружество лилии и льва разобьётся о башни Кастилии – придётся нам трепетать перед испанцами. Вы видите, что Англию не может устроить ни тот ни другой вариант, тем более что она даже в лучшем случае не приобретает ни новых земель, ни даже славы.
– Но разве французский король просит у вас безвозмездной помощи? – поразилась герцогиня Портсмутская. – Неужели он ничего не предложил вам взамен?
– А что, должен был предложить, мисс? – иронически осведомился король.
– Нет, но… мне казалось… Невозможно, чтобы это было так, – твёрдо закончила Луиза.
– Не стану вас мучить. Он предложил мне деньги, – равнодушно бросил Карл II.
– Деньги? – дрогнувшим голосом переспросила девушка.
– Да, несколько миллионов, которые, даже будучи умноженными на пять, не окупят возможных потерь англичан в этой войне. Надо же думать и о перспективе.
– Что вы намерены делать, государь? Как хотите поступить?
– Иисусе! – устало выдохнул Карл. – Право, красавица, будь я богатой и знатной придворной дамой, как был бы я рад ничего не слышать о войнах, коалициях и флотах. Но увы, увы: я влюбился в женщину из воинственной французской семьи… Как я намерен поступить? Честно говоря, пока не знаю: я посоветуюсь с Олбермелем, выслушаю мысли Бекингэма и Клиффорда, побеседую с Норфолком и Лодердейлом… в общем, решение будет коллегиальным.
– Оно будет роковым для Франции, если его примет «Кабаль»
[9]… – трагическим тоном предсказала Керуаль.
– С чего вы это взяли? – поморщился Карл. – Вы не Кассандра, милая, да и я не похож на выжившего из ума Приама. За кого держите вы моих советников? Роковое решение для короля? Дурная весть для дворянина? Боже упаси!
– Вы обещаете помнить о Франции, государь? – взмолилась Луиза.
– Хм-м… Я обещаю… нет, я даже клянусь помнить о вас, мадемуазель – о вас и об Англии. Но, даже опасаясь навлечь на себя обвинение в слабоумии, я всё же никак не возьму в толк…
– Что, ваше величество?
– Какая связь между вами и Людовиком?
– Никакой связи нет, государь, – оскорблённо заявила Луиза.
– Я и сам так полагаю, – удовлетворённо кивнул Карл II, – не разубеждайте же меня в этом, мисс, я желаю любить вас по-прежнему.
– Я люблю ваше величество, люблю вас, Карл, – растерянно пробормотала Керуаль.
– Да знаю, знаю, что любите, – успокаивающе улыбнулся король, – хорошо бы вы так же полюбили и эту страну, Луиза: у нас с вами поубавилось бы забот.
– Я люблю Англию, – быстро сказала Луиза.
– Ладно, ладно… Но позвольте мне теперь оставить вас, герцогиня.
– Вы уже уходите, государь? – почти жалобно воскликнула фаворитка.
– Ухожу. Мне необходимо срочно обсудить предложение Людовика… с одним советником. Надеюсь увидеть вас вечером, дорогая. Всего доброго!
Сказав это, Карл II вышел из покоев герцогини Портсмутской и направился прямиком к выходу из дворца. Покинув Виндзор, он пошёл к уже упомянутому выше домику у парка, где жила другая его фаворитка. Как и следовало ожидать, мисс Гуин сидела дома и раскладывала пасьянс. Увидев короля, она обворожительно улыбнулась и смешала карты.
– Здравствуй, Нелль, – приветливо молвил король, целуя ей ручки.
– Приветствую ваше величество, – кротко ответила бывшая продавщица апельсинов.
– Я не потревожил тебя, милая?
– Разве что моё бедное сердечко, государь.
– Я пришёл проведать ребёнка, Нелль. Скорее покажи мне его.
– Ах, вы пришли глянуть на нашего маленького бастарда, Карл?
– Сколько раз я просил не называть его таким образом… – недовольно проворчал король.
– Прошу простить глупую женщину, государь, но я, право же, не знаю, как мне называть его иначе, – уморительно пожала плечами девушка.
В этих словах фаворитки содержался явный намёк на то, что король до сих пор не удосужился признать своего сына, хотя законных детей у него не было.
– Вот он, наш крохотный милый малыш, – прошептала Нелль, протягивая возлюбленному кружевной сопящий свёрток, принесённый кормилицей.
С невыразимой нежностью глядя на младенца, Карл несколько минут укачивал его. Нелль взволнованно смотрела на короля и их сына, затаив дыхание. Наконец, поцеловав ребёнка в лоб, Карл II передал спящего херувимчика кормилице, которая сразу унесла его.
– Не правда ли, он прекрасен? – спросил король у Нелль.
– Он похож на своего отца, – просто ответила та.
Своим ответом она привела короля в такой восторг, что тот немедленно обнял её, жарко поцеловал и даже закружил по комнате.
– Ваше величество сегодня в отличном настроении, – отдышавшись, прокомментировала происходящее мисс Гуин.
– Ошибаешься, Нелль, – нахмурился Карл.
– А что случилось? – мгновенно насторожилась девушка. – Кто-то тебя расстроил?
– Расстроил, – механически повторил король.
