– Это во дворе! – вскричал гасконец.
– То, о чём мы толковали… – процедил Арамис. – Давид! Абдон!
В гостиную вбежали двое дюжих слуг.
– Быстро несите мушкеты и пистолеты для нас, вооружайтесь ружьями!
Слуги скрылись; Арамис подбежал к тяжёлой дубовой двери, которая трещала уже под мощными ударами снаружи.
– Запоры долго не выдержат, – холодно проронил герцог д’Аламеда. – Судя по голосам, их там не меньше дюжины, – добавил он, прислушиваясь.
– Осторожно, они могут стрелять сквозь дверь.
– Нет, доски прочны. Дом выстроен будто нарочно для осады: верхние окна зарешёчены, единственное окно первого этажа выходит к обрыву, оттуда они нас не достанут. Вот только дверь… Но где же эти бездельники?! – громовым голосом, привыкшим повелевать, выкрикнул он.
– Мы здесь, монсеньёр, – прерывисто сказал рыжий великан Давид, появляясь в гостиной.
В руках он держал заряженные пистолеты, под мышкой – ружьё и мушкет. С таким же арсеналом явился и Абдон; кроме того, оба запаслись устрашающими тесаками.
– Ага! Я начинаю думать, что мы не погибнем этой ночью, сын мой! – засмеялся Арамис, взяв в каждую руку по пистолету. – Несите сюда обеденный стол!
Слуги устремились в столовую и через минуту втащили в гостиную громадный предмет меблировки, служивший в Бейнасисе столом, хотя размерами больше походил на помост. Понуждаемые красноречивым жестом герцога, они с помощью д’Артаньяна опрокинули его посреди комнаты. Входная дверь уже едва держалась, невзирая на усилия Арамиса, подпиравшего её плечом. Судя по всему, нападавшие использовали таран. Ещё один выстрел раздался снаружи, за ним послышался сдавленный мужской крик.
– Канальи! – крикнул Арамис. – Они убивают, клянусь честью, они убивают твоих слуг, Пьер!
– Они заплатят за это, – неожиданно спокойно отозвался д’Артаньян, крепко сжимая пистолеты.
За эти краткие мгновения слуги укрепили стол софой, парой кресел и, схватив ружья, напряжённо смотрели на выламываемую снаружи дверь.
– В укрытие! – воскликнул д’Артаньян, увлекая за собой Арамиса.
И вовремя: едва они заняли позиции за импровизированным оборонительным валом, как дверь с треском, напоминающим выстрел, распахнулась, и в гостиную ворвались вооружённые люди весьма живописного вида: почти все (а их, как угадал Арамис, было четырнадцать) были одеты в коричневые и серые куртки.
Ещё не успев сообразить, что это за невиданное сооружение воздвигли защитники замка в центре зала, они лишились доброй половины войска: дворяне и слуги стреляли без промаха. Пистолеты, мушкеты и ружья превратились в ненужные железки, зато пол гостиной усеяли восемь трупов в разных прихотливых позах. Ответный залп опешивших убийц вырвал щепки из столешницы и ворох конского волоса из обивки кресел…
– Отменно скверные стрелки, – презрительно сказал Арамис, хотя одна пуля мерзко визгнула в паре дюймов от его уха.
Ответом ему был громкий стон: Абдон с остекленевшим взором сполз на пол – пуля пробила ему сердце.
– Вперёд! – раздался звонкий голос д’Артаньяна и, прежде чем нападавшие успели перезарядить мушкеты, трое мужчин набросились на них, стремительным натиском оттеснив к двери.
Страшным ударом тесака сверху вниз Давид почти разрубил пополам ошеломлённого наёмника – такого же великана, как и он. Со звериным рёвом вырвав дымящееся кровью оружие из обезображенного тела, он обернулся, но было поздно: кинжал другого убийцы вонзился ему между лопаток. Стиснув зубы, он последним усилием сжал того в железном кольце своих рук и рухнул, как подкошенный, придавив противника тяжестью мёртвого веса.
В ход пошли шпаги. Против д’Артаньяна и Арамиса осталось четверо наёмников: каждому досталось по двое. Герцог д’Аламеда защищался со спокойствием Цезаря, отражая удары пары клинков и отступая шаг за шагом к оборонительному валу. Убийцы, видя, что против них сражается старик, навалились, желая покончить с ним в одно мгновение. Генерал иезуитов не преминул воспользоваться самонадеянностью врагов, применив излюбленный приём старшего д’Артаньяна. Тут же почувствовал, как заскрипела, расходясь под его клинком, кожа куртки, и тёплая струя стекла по бороздке шпаги на его пальцы.
Выдёргивая шпагу из бездыханного тела, он на мгновение открылся, и его противник быстрым выпадом ткнул его в грудь. И тут же поражённо замер, тупо уставившись на обломок оружия в своей руке: дешёвое лезвие разлетелось, как стекло, ударившись о кольчугу. Арамис почувствовал всё же острую боль, но, собравшись с силами, погрузил окровавленный клинок по самую рукоятку в горло убийцы.
Д’Артаньян, первым же выпадом уложив одного из нападавших, методично расправлялся с другим, изматывая его и заставляя содрогаться от ужаса. Наконец он сделал параду прим и нанёс противнику жестокий удар в бок. Убийца упал замертво, обливаясь кровью…
– Славная битва, Пьер, – тяжело дыша, промолвил Арамис, подходя к нему, – но не перестарались ли мы с тобой?
Д’Артаньян не успел ответить – грянул выстрел, и герцог д’Аламеда, застонав, выронил шпагу: пуля вскользь задела его предплечье. С яростным криком гасконец накинулся на последнего оставшегося в живых наёмника, сумевшего таки выбраться из-под трупа Давида и перезарядить пистолет одного из застреленных товарищей. Стальными пальцами ухватив его за горло, юноша уже готов был вонзить в него шпагу, когда голос Арамиса остановил его:
– Подожди, сын мой! – воскликнул генерал иезуитов, приближаясь к нему.
Д’Артаньян замер, с ненавистью глядя на злодея. Тот, предвидя неминуемую гибель, залязгал зубами от страха и, не пытаясь освободиться от душившей его руки, лишь прохрипел:
– Пощадите…
– Ты ещё просишь пощады, негодяй! – вскричал д’Артаньян.
– Отпусти его, Пьер, – велел Арамис.
Ничего не понимая, юноша тем не менее покорно разжал пальцы – убийца, задыхаясь, рухнул к ногам дворян.
– Подай мне пистолет, – попросил гасконца герцог д’Аламеда.
Сходив за оружием к одному из трупов, д’Артаньян передал прелату заряженный пистолет. Взяв его левой рукой, Арамис приставил дуло к темени обезумевшего от ужаса наёмника.
– Нет! Нет! – закричал тот, порываясь поцеловать ноги герцога.
Брезгливо отшатнувшись, Арамис спросил:
– Ты будешь отвечать на вопросы?
– Да-да… Да! Я всё скажу, всё! – завопил тот, проливая слёзы страха.
– Прежде всего – сколько вас было?
– Четырнадцать, – ответил убийца с такой готовностью, что усомниться в его правдивости было невозможно.
– Кто подослал вас в этот замок? – мягко осведомился Арамис.
– Гобер!
– Кто такой Гобер? – тем же мелодичным голосом спросил Арамис, подтверждая свою заинтересованность щелчком взводимого курка.
