Хмурая и неулыбчивая горничная резким движением одёрнула фартук, глядя на Оливию без всякой симпатии. Пока они шли по сумрачному коридору, освещённому тусклым светом, льющимся из высоких узких окон, она не проронила ни словечка, и только время от времени шмыгала носом и искоса разглядывала и потёртый чемоданчик, и брюки гостьи леди Элспет.
Комната оказалась просторной, светлой, с несколькими окнами, выходившими в сад, и огромным камином с облицовкой из песчаника. Судя по всему, здесь недавно проветривали, но устоявшийся запах затхлости указывал на то, что долгое время комната стояла запертой. Пыльная ваза на каминной полке была пуста, зеркало у туалетного столика покрыто патиной.
– Ланч у нас подают ровно в час, – бесцветным голосом, лишённым всякой приветливости, сообщила горничная.
– Вот как, – из вежливости ответила Оливия, внимательно глядя на девушку в ожидании продолжения.
Та посчитала её короткое замечание приглашением к беседе и без всяких церемоний спросила:
– А вы, мисс, значит, будете леди Элспет прислуживать? Недовольна она, стало быть, мною?
– Да нет же, Анна, – поспешила разуверить её Оливия, – твои обязанности останутся прежними. Леди Элспет попросила меня побыть её компаньонкой. Я буду помогать ей с письмами и всем прочим.
– Компаньонкой, – повторила Анна без всякого выражения. – Ага, ну ладно. Всё понятно. Так и передам Хигнетту, ага.
После этих слов горничная повернулась и вышла, с резким стуком прикрыв за собой дверь, а Оливия, разобрав немногочисленные вещи, присела на край высокой кровати, а потом упала на спину, раскинув руки, и долго смотрела в потолок, покрытый извилистыми трещинами. В углу, в центре аккуратной, любовно сплетённой паутины восьмилапый хозяин с хлопотливой радостью возился с крупной, вяло трепыхавшейся мухой, неосторожно угодившей в его ловушку.
Глава пятая, в которой гости съезжаются в Мэдлингтон-Касл, и вожделенный покой так и норовит окончательно ускользнуть от леди Элспет
Тихий шорох дождя за окнами и бессонная ночь, которую провела Оливия в маленьком коттедже тётушки Розмари, сделали своё дело. Веки девушки отяжелели, и через пять минут после ухода горничной она уже крепко спала.
Её недолгий сон нарушил деликатный, но вместе с тем требовательный стук. Оливия резко очнулась и, не сразу сообразив, где находится и почему уснула в одежде, вскочила на ноги и подошла к двери.
На пороге стояла леди Элспет, и по её лицу было понятно, что пожилая дама пребывает в сильнейшем волнении.
– Она приехала! И не одна, с нею дети! Мне сказал Хигнетт, что они ждут меня в гостиной, – внимательно оглядев Оливию, леди Элспет спохватилась: – О, я помешала вам отдыхать?
– Ничего-ничего, – пробормотала девушка, – я сейчас приведу себя в порядок. Вы, наверное, желаете, чтобы я встретила Бернадетту вместе с вами?
– Это было бы весьма уместно, – призналась леди Элспет, входя в комнату и с мимолётным интересом разглядывая её убранство. – Видите ли, мисс Адамсон, я понятия не имею, как мне держать себя с этой женщиной. Да и не каждый день узнаешь, что у тебя, оказывается, уже двое внуков. Я распорядилась, чтобы ланч сегодня подали раньше обычного, и как мне кажется, присутствие ещё одного человека за столом могло бы разрядить обстановку.
Пока Оливия причёсывалась и брызгала себе в лицо холодной водой из кувшина, леди Элспет нервно прохаживалась по комнате, то и дело растирая ладони. В мутном зеркале отражалась её статная, то удаляющаяся, то приближающаяся фигура, нижняя юбка из фатина под тонким муслиновым платьем издавала отчётливый шелест, будто листья под ногами в осеннем лесу.
Вдвоём с Оливией они молча прошли по длинному коридору, соединяющему жилое крыло дома, где находились покои леди Элспет и гостевые спальни, с общими помещениями – малой и большой гостиной, а также обеденным залом. В коридоре чувствовался сквозняк. Несмотря на исключительно тёплое для этой местности лето здесь было сыро и промозгло, и девушку пробрала дрожь.
– Дом очень старый, к тому же стоит в неудачном месте, – пояснила леди Элспет, заметив, что её спутница замёрзла. – Каменные стены полны щелей, и ветер с холмов проникает внутрь со всех четырёх сторон. Артур, покойный лорд Понглтон, был рьяным противником преобразований в Мэдлингтоне. Его род ведёт свою историю от норманнских завоевателей, и дом был выстроен на месте фортификационного укрепления. Внутренние стены и цитадель сохранились почти что в первозданном виде, а основное здание было полностью перестроено сразу после окончания войны между Ланкастерами и Йорками. С той поры Мэдлингтон не подвергался серьёзным изменениям. Джордж питает напрасные надежды убедить меня вложить львиную долю капитала в реставрацию этого древнего монстра, но я вожу его за нос и не говорю ни да ни нет, – и леди Элспет злорадно рассмеялась. – В Мэдли совершенно невыносимо жить зимой, и я бы давно избавилась от дома и переехала в Торки или в Плимут, но мне не хочется доставлять Джорджу такое удовольствие.
Они подошли к обеденному залу, и Хигнетт, стоявший наготове, церемонно распахнул перед ними двери. Зал поражал воображение своими размерами и убранством, и Оливия, залюбовавшись резными дубовыми панелями и тем, с каким церковным неистовством льётся дневной свет через узкие витражные окна, не сразу обратила внимание на три маленькие фигурки, жавшиеся друг к другу возле длинного, уставленного серебряной посудой стола.
– Я так рада, дорогая Бернадетта, что мы наконец-то увиделись, – звучный голос леди Элспет, в котором не было и следа растерянности, нарушил неловкую тишину, и Оливия поразилась тому, сколько тепла и радушия было в нём. – Я просто счастлива приветствовать вас в Мэдлингтоне. Надеюсь, вы не успели промокнуть, пока добирались?
– О нет, миледи, благодарю, мы доехали с большим удобством. Мистер Финч, ваш шофёр, был очень любезен и…
Хозяйка дома с жаром запротестовала:
– Что вы, мистер Финч вовсе не мой шофёр! Он местный ветеринар и настоящий верный друг, который так чрезвычайно любезен, что порой выполняет мои маленькие поручения. А это мисс Адамсон, моя помощница, – представила она Оливию. – Но познакомьте же меня скорее с сыновьями Монти! Для меня их появление в Мэдлингтоне стало большой неожиданностью, – не преминула съязвить леди Элспет, сохраняя невинное выражение лица.
Мальчики, пока длилась беседа взрослых, не отрывали глаз от накрытого стола, но, когда мать выпустила их ладошки и подтолкнула к высокой леди в изумрудном, переливчатом, как крылышки стрекозы, платье, растерялись. Едва слышно, пугаясь пристального взгляда дворецкого и того, как искажаются их слабые голоса в зале таком огромном, что в нём могло бы поместиться самое высокое дерево и не задеть макушкой потолка, дети заученно произнесли полагающиеся слова и отступили к матери. Старший мальчик взял ладошку брата в свою, утешая и поддерживая его, и леди Элспет, растрогавшись, произнесла:
– У вас, Бернадетта, чудесные дети! А ведь братья так редко бывают дружны между собой.
