Дождь лил с прежней силой и прекращаться, по всей видимости, не собирался. Небо затянули тучи, порывы ветра встряхивали кроны деревьев в саду с устрашающей лёгкостью – без зонта, похоже, было не обойтись.
В поисках Хигнетта Оливия отправилась под лестницу, однако в кухне застала только Филиппа. Напевая себе под нос бравурный мотивчик, тот возился с чайником, чашками и блюдцами, безуспешно пытаясь уместить их на крошечном подносе таким образом, чтобы влезла ещё и серебряная вазочка с пышной сиреневой гортензией.
– М-м-м, намечается чаепитие? – поинтересовалась Оливия. – Как любезно с твоей стороны! В такую погоду очень приятно выпить чашку горячего чая. Тем более что я собираюсь наведаться к старухе Грин, а путь неблизкий.
– А, это ты, – Филипп даже не обернулся. – Мисс Прайс сегодня не в голосе, а нам необходимо разучить несколько партий для будущих выступлений. Мы решили полностью пересмотреть её репертуар, чтобы в новом сезоне она могла продемонстрировать все грани своего таланта. Имоджен – трудяга, каких свет не видывал. Просто поразительная работоспособность! – с гордостью заявил он, берясь за поднос и проходя мимо сестры.
– Уверена, Седрик не откажется побеседовать с тобой о нелёгком труде фабричных рабочих, – выглянула в коридор Оливия, но брат был уже на середине лестницы и вряд ли услышал её слова.
Зато их слышал Хигнетт, который в этот момент вышел из кладовой. Повернувшись и увидев его, Оливия вздрогнула от неожиданности.
– Чем я могу помочь, мисс Адамсон? Вы, наверное, искали Анну? – по его лицу было невозможно определить, слышал ли он разговор близнецов целиком или только последние фразы.
– Нет, нет, Хигнетт, я искала именно вас. Я собираюсь в деревню, и мне нужен зонт и, желательно, макинтош.
– Позволю себе заметить, мисс Адамсон, что погода не слишком подходит для прогулки, – дворецкий продолжал стоять на месте, не сводя пристального взгляда с Оливии, и ей вдруг почудилась угроза, исходящая от него. – В такой день лучше всего зажечь огонь в камине и провести время в тепле и уюте, занимаясь своими делами. Я мог бы показать вам дом, ведь совсем скоро мы все покинем его, а Мэдлингтон-Касл, без сомнения, заслуживает внимания.
Не зная, как реагировать на такую вольность со стороны слуги, Оливия растерялась, но тут с лестницы послышался торопливый перестук шагов, и в кухню вошла запыхавшаяся Бернадетта. Вдова и дворецкий обменялись быстрыми взглядами, как если бы у них была назначена встреча.
Словно очнувшись, Оливия настойчиво повторила свою просьбу:
– Я воспользуюсь вашим предложением в другой раз, Хигнетт. А сейчас мне требуется зонт и макинтош. Я буду ждать в холле.
***
До деревни Оливия добиралась дольше, чем ожидала. От дождей дорога раскисла, и идти приходилось медленно, огибая глубокие лужи. К тому моменту, как Оливия вышла на площадь, нижняя часть её брюк промокла насквозь и неприятно холодила лодыжки. Дождь всё не унимался, улицы были пустынны, и почти из каждой каминной трубы вился лёгкий дымок.
Дойдя до приземистого здания почты, Оливия поняла, что совершенно не представляет, в какой стороне находится дом миссис Грин. В прошлый раз путь к её жилищу показался ей бесконечным, но вполне могло быть, что старушка намеренно вела её длинной дорогой, чтобы после соблазнить чашкой чая и заполучить новую слушательницу деревенских сплетен.
Решив спросить дорогу на почте, Оливия поприветствовала старого знакомца, который на сей раз прятался от дождя в просторной будке, стоявшей у крыльца. Пёс узнал её, вышел, виляя хвостом, но тут же с неудовольствием отряхнулся и, что-то проворчав, вернулся на место. Проливной дождь, равно как и палящий зной, он одинаково не жаловал.
За прилавком на высоком стуле сидела миниатюрная сухая дама в пенсне и вязала из белоснежной шерсти крохотные, будто игрушечные носочки.
– Простите, – обратилась к ней Оливия, – я ищу дом миссис Грин. Мы познакомились пару дней назад, и я хотела бы её навестить.
Вопреки опасениям Оливии, служащая почты не выказала никакого любопытства по этому поводу. Она аккуратно сняла пенсне, положила его стёклами вверх на прилавок и вышла к Оливии. Молча подвела её к окну, а после кратко проинструктировала, по какой дороге ей следует идти и сколько раз и в какую сторону свернуть. Затем она также неспешно ушла за стойку, основательно уселась на стул и снова принялась за вязание.
Оливия решила рискнуть.
– Простите, что отвлекаю, – начала она. – Боюсь, мой вопрос может показаться вам странным. Скажите, не помните ли вы некую Айрин Шепли? Она жила вместе с матерью недалеко от фермы Томасов. Около тридцати лет назад с ней случилось несчастье, и она свела счёты с жизнью.
– А, вы про полоумную Айрин? – довольно равнодушно отозвалась дама в пенсне, расправляя пальцами крохотную вязаную пяточку. – Помню я её. Шепли и её мать убирались у моей свекрови, пока девчонка не натворила бог знает чего и родители мужа не отказалась от их услуг, – она продолжала вязать, шёпотом считая количество петель.
– Да, – подтвердила Оливия, приготовившись к вопросам, с какой стати она интересуется местными событиями давно минувших дней, но их не последовало.
Вместо этого женщина выложила на прилавок клубок белоснежной шерсти и с гордостью сообщила, приглашая разделить её радость:
– Доча моя, старшая, два дня назад разродилась! Первая внучка у меня! И слава богу, что не мальчишка – хлопот с ними не оберёшься. Сначала расстроилась она, мол, муж-то первенца ждал, сына, а я ей говорю: «Неча! Дочь-то всегда к матери ближе». Будет и у неё, и у меня опора в старости. А парни – они ненадёжные. Сегодня вроде тут, а завтра попадёт вожжа под хвост и в Лондон умотает, или ещё куда, – она махнула рукой куда-то в сторону окна. – Или новую войну затеют – там, эти, – высоко подняв брови, глазами она указала наверх, но тут же её скуластое лицо осветила улыбка: – Внучка-то – вылитая моя дочь! Ну прямо как её, малышку, на руках держу! – и глаза у неё засияли той фанатичной любовью, через которую не в силах прорваться трагедии внешнего мира.
– Примите мои поздравления! – Оливия церемонно склонила голову. – Скажите, а вы, случайно, не помните, как выглядела Айрин Шепли? Брюнетка или блондинка? Высокая она была или изящного сложения, вот как вы, например?
Завуалированный комплимент не был принят. Даже лёгкий намёк на существование хоть какого-то сходства с полоумной Айрин вызвал у собеседницы негодование и заставил её нахмуриться.
– Красивая она была, тут ничего не скажу. Все это признавали. Но винтиков у неё в голове всегда не хватало, с самого детства. Высокая, низкая – этого не помню, а вот волосы у неё были роскошные. Светлые, с таким медным отливом – горели на солнце золотом. Весёлая она была, за работой петь любила.
– Не хватало винтиков… – задумчиво повторила за ней Оливия. – То есть она была слабоумной?
– Да скажете тоже, – почему-то обиделась женщина, вновь берясь за спицы, и Оливия поняла, что та окончательно потеряла интерес к беседе. – Нормальная она была, ложку мимо рта не проносила. Но мать с ней смучилась – то Айрин с соседскими детьми играет, то с ними же по деревьям лазит. А ведь взрослая девица! А когда мистер Пуллборо, почтальон местный, на покой собрался, упросила его продать ей старый велосипед и разъезжала на нём как ни в чём не бывало. Мать её стыдит, а та хохочет. Добром такое кончиться и не могло, – многозначительно заключила она и ханжески поджала тонкие губы.
