— Чарли, это скорбь. Ты хочешь все контролировать, потому что чувствуешь, что случилось что-то вне твоего контроля. — Сэм сделала усилие, чтобы убрать менторский тон. — Ты должна научиться с этим жить, потому что то, что ты чувствуешь, сегодня не закончится.
— «Ты должна», — повторила Чарли. Она взяла салфетку из коробки. Вытерла пот со лба. — Казалось бы, в здании с мертвецами должна поддерживаться низкая температура.
Она ходила туда-сюда по небольшой комнате. Двигала руками, трясла головой, будто беседуя сама с собой.
Сэм села в кресло. Бумеранг вернулся: теперь ее очередь смотреть, как маниакальная, неуемная энергия сестры выливается в ярость. Чарли была права: она стала говорить, как их мать. Гамма всегда нападала, почувствовав угрозу, так же как и Сэм, так же как и Чарли сейчас.
— У меня есть «Валиум», — предложила Сэм.
— Выпей его.
Сэм сделала еще одну попытку:
— А где Ленор?
— Думаешь, она сможет меня успокоить? — Чарли подошла к окну. Открыла металлические ставни, чтобы посмотреть на парковку. — Она сюда не приедет. Она бы здесь всех захотела поубивать. Чем ты мажешь шею?
Сэм потрогала шею.
— Что?
— Я помню, как у Гаммы начала обвисать шея. Морщины появились. Хотя она была всего на три года старше, чем я сейчас.
Сэм не знала, что еще делать, поэтому поддержала разговор.
— Она все время была на солнце. Она не пользовалась солнцезащитным кремом. В ее поколении это было не принято.
— А тебя это разве не беспокоит? Я хочу сказать, сейчас у тебя нормальная шея, но… — Чарли посмотрела в зеркало около окна. Потянула кожу у себя под подбородком. — Я каждый вечер мажусь лосьоном, но думаю, что надо купить какой-то крем.
Сэм открыла сумочку. Наткнулась на список, который она писала для Расти. Листок успел пропитаться запахом сигаретного дыма. Она поборола соблазн сделать сентиментальный жест: поднести бумагу к лицу и вспомнить запах своего отца. Она нашла свой крем для рук рядом с флешкой Бена.
— Вот.
Чарли посмотрела на этикетку.
— Что это?
— Это то, чем я пользуюсь.
— Но здесь написано «для рук».
— Можем что-нибудь нагуглить. — Сэм потянулась за телефоном. — Что думаешь?
— Я думаю… — Чарли сделала короткий вдох. — Я думаю, что у меня крыша едет.
— Более вероятно, что у тебя паническая атака.
— Я не паникую, — сказала Чарли, но дрожь в голосе свидетельствовала об обратном. — У меня голова кружится. Меня трясет. Мне кажется, меня сейчас вырвет. Это паническая атака?
— Да. — Сэм помогла ей сесть в кресло. — Сделай несколько глубоких вдохов.
— Господи. — Чарли опустила голову на колени. — О господи.
Сэм погладила сестру по спине. Попыталась придумать способ унять ее боль, но горе не поддается логике.
— Я не верила, что он умрет. — Чарли схватила себя за волосы. — То есть я понимала, что это произойдет, но не думала… Вроде как когда покупаешь лотерейный билет, только наоборот. Ты говоришь «конечно, я не выиграю», но потом думаешь, что правда можешь выиграть, потому что на хрена ты тогда покупала билет?
Сэм продолжала гладить ее спину.
— Я знаю, что у меня еще есть Ленор, но папа был… — Чарли выпрямилась. Судорожно втянула воздух. — Я всегда знала: несмотря ни на что, если у меня трудности, я могу рассказать ему, и он меня не осудит, и пошутит про это, и будет уже не так больно, и мы вместе придумаем, как все решить. — Она закрыла лицо руками. — Ненавижу его за то, что он не заботился о себе. И люблю его за то, что жил по своим правилам.
Оба эти чувства были знакомы Сэм.
— Я не знала, что Бен привез его одежду. — Чарли с тревогой повернулась к Сэм. — А вдруг он завещал нарядить его в клоуна?
— Чарли, не говори глупостей. Ты же знаешь, что он наверняка выбрал что-то из эпохи Возрождения.
Дверь открылась. Чарли встала.
— Наш мемориальный зал уже освобождается, — объявил Эдгар. — Если дадите мне еще минуту, мы поместим вашего отца в более естественную обстановку.
— Он мертвый, — сказала Чарли. — Ничего естественного тут нет.
— Очень хорошо. — Эдгар склонил голову. — Мы временно разместили его в демонстрационном зале. Я принес туда два стула, чтобы вы могли посидеть и поразмышлять.
— Спасибо. — Сэм повернулась к Чарли, ожидая, что та начнет жаловаться насчет стульев или съязвит насчет слова «поразмышлять».
Но сестра молча плакала.
— Я рядом, — сказала Сэм, хотя не знала, утешение ли это.
Чарли прикусила губу. Руки ее были все еще сжаты в кулаки. Ее трясло.
Сэм разогнула пальцы Чарли и взяла ее за руку. Кивнула Эдгару.
Он прошел на другую сторону маленькой комнаты. Сэм не заметила скрытую дверь, встроенную в деревянные панели на стене. Он повернул защелку, и им открылся ярко освещенный зал.
Чарли не двинулась, поэтому Сэм мягко повела ее к двери. Хоть Эдгар и предупредил, что это демонстрационный зал, Сэм не ожидала увидеть реальное торговое помещение. Вдоль стен стояли блестящие гробы, окрашенные в темные земляные тона. Они были наклонены под углом в пятнадцать градусов, их крышки — подняты, так что видно шелковую обивку. Подсветка подчеркивала серебряные и золотые ручки. На крутящейся подставке расположился ассортимент подушек. Сэм стало интересно, проверяют ли родные усопшего мягкость подушки, прежде чем сделать покупку.
Чарли с трудом держалась на высоких каблуках.
— Скажи, это похоже на то, что было, когда твоего…
— Нет, — ответила Сэм. — Антона кремировали. Его положили в сосновый ящик.
— Почему папа не сделал так же? — Чарли посмотрела на один из гробов: иссиня-черный с атласной черной подкладкой. — У меня ощущение, будто мы в романе Ширли Джексон.
Сэм повернулась, вспомнив об Эдгаре. Она безмолвно, движением губ сказала ему: «Спасибо».
Он слегка поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Сэм снова посмотрела на Чарли. Ее будто парализовало. Вся ее напористость сошла на нет. Она смотрела на переднюю часть комнаты. Два складных стула, покрытых голубыми атласными чехлами. Белый гроб с откидной крышкой и золотыми ручками на каталке из нержавеющей стали с большими черными колесами. Крышка открыта. Голова Расти лежит на подушке. Сэм разглядела его седые, «соль с перцем», волосы, кончик носа и вспышку ярко-синего света от костюма.
Чарли произнесла:
— Это папа.
Сэм хотела снова взять сестру за руку, но Чарли уверенно двинулась к отцу. Правда, сразу замедлилась. Остановилась. Поднесла руку ко рту. Ее плечи затряслись.
