Он ждал, глядя на мисс Хеллер. Чарли обернулась.
Мисс Хеллер посмотрела вниз — на нее. Кивнула.
— Спасибо. Спасибо. — Расти положил руку на плечо Шарлотты.
Он снова посмотрел на ее лицо, увидел кровь, осколки костей, ветки и листья, приклеившиеся к ее телу. Потрогал порванный шов на ее шортах. Из его глаз снова полились слезы. Он думал о том, что сделали с ней, что сделали с Сэм, с Гаммой. Уронил лицо в ладони. Его рыдания перешли в вой. Он привалился к стене, поверженный горем.
Шарлотта попыталась сглотнуть. Горло пересохло. Она не могла смыть слюной вкус кислого молока. Она была разорвана изнутри. Она все еще чувствовала, как кровь непрерывным потоком течет по внутренней стороне ее бедра.
— Папочка, — сказала Шарлотта. — Прости меня.
— Нет. — Он схватил и встряхнул ее. — Никогда не извиняйся, Шарлотта. Слышишь меня?
Он выглядел так разгневанно, что Шарлотта не посмела ничего сказать.
— Прости меня, — запинаясь, произнес Расти.
Он поднялся на колени. Взял ее за затылок и прижался лицом к ее лицу, касаясь носом ее носа. Она вдохнула запах сигарет и его терпкого одеколона.
— Послушай меня, Чарли-мишка. Ты слушаешь?
Шарлотта смотрела в его глаза. От голубых радужек расходились красные линии.
— Ты ни в чем не виновата. Я твой папа, и я говорю тебе, что здесь совершенно нет твоей вины. — Он подождал. — Хорошо?
Шарлотта кивнула.
— Хорошо.
Расти еще раз болезненно выдохнул. С усилием сглотнул. Он все еще плакал, не прячась.
— Так, ты помнишь все те коробки, которые твоя мама принесла из секонд-хенда?
Шарлотта забыла об этих коробках. Их теперь некому будет открывать. Остались только Шарлотта и Расти. И больше никого.
— Послушай меня, малышка. — Расти взял в ладони ее лицо. — Я хочу, чтобы ты взяла то, что сделал с тобой этот мерзкий человек, и положила в одну из этих коробок, хорошо?
Он подождал, очевидно, мучительно желая, чтобы она согласилась. Шарлотта заставила себя кивнуть.
— Ладно, — сказал он. — Ладно. Значит, твой папа достанет скотч, и мы заклеим эту коробку вместе, моя хорошая. — Его голос снова надорвался. Он отчаянно искал согласия в ее взгляде. — Слышишь меня? Мы закроем эту коробку и крепко ее заклеим.
Она опять кивнула.
— И потом мы положим эту гадкую коробку на полку. И оставим ее там. И никогда не будем о ней думать и смотреть на нее, пока у нас все не наладится и мы не будем к этому по-настоящему, черт возьми, готовы, хорошо?
Шарлотта продолжала кивать, потому что он хотел этого.
— Умница.
Расти поцеловал ее в щеку. Прижал к груди. Ухо Шарлотты загнулось на его рубашке. Она ощущала, как под его кожей и костями бьется сердце. Он говорил так взволнованно, так испуганно.
— У нас все будет хорошо, так ведь? — спросил Расти.
Он держал ее так крепко, что она не могла кивнуть, но Шарлотта понимала, чего хочет отец. Чтобы она активировала свой логический переключатель, но на этот раз по-настоящему. Гаммы больше нет. Сэм больше нет. Шарлотте нужно быть сильной. Ей нужно быть хорошей дочерью, которая позаботится о своем отце.
— Ладно, Чарли-мишка? — Расти поцеловал ее в макушку. — Значит, решили?
Шарлотта нарисовала в воображении пустой шкаф в спальне старого фермера. Болтающаяся дверца была открыта. Она увидела на полу коробку. Коричневый картон. Заклеенный упаковочной лентой. Она посмотрела на этикетку. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Она глядела, как Расти водружает коробку на плечо и задвигает ее на самую верхнюю полку, а потом толкает, пока тень не поглотит ее полностью.
— Решили, малышка? — умолял он. — Закроем эту коробку?
Чарли представила, как закрывает дверцу шкафа. Она ответила:
— Да, папочка.
Она не откроет эту коробку. Никогда.
Глава шестнадцатая
Чарли была не в состоянии взглянуть на Сэм. Она продолжала сидеть, опустив лицо в ладони. Склонившись на стуле. Она много лет не думала о своем обещании Расти. Как послушная, хорошая дочь, она положила свою тайну на полку и позволила теням времени поглотить воспоминания. Их «сделка с дьяволом» раньше не казалась ей важной частью истории, но теперь Чарли поняла, что это было чуть ли не самое важное.
— В общем, — сказала она, — видимо, мораль состоит в том, что все плохое случается со мной в коридорах.
Чарли почувствовала, как Сэм положила руку ей на спину. Единственное, чего ей хотелось сейчас в целом мире, — это прижаться к сестре, положить голову ей на колени и плакать, позволив ей обнять себя.
Но вместо этого она встала. Подобрала свои туфли. Надела их, прислонившись бедром к гробу Расти.
— Ее звали Мери-Линн. Я думала, Линн — это фамилия. А не Гекльби. — Чарли с содроганием вспомнила, как холоден стал Гек, узнав, что она дочь Расти Куинна. — Ты помнишь ее фотографии в амбаре?
Сэм кивнула.
— Мне запомнилось, что ее шея растянулась почти на фут. Как у жирафа. А выражение лица… — Чарли подумала, что в чем-то оно было похоже на смертельную боль на лице Расти, когда он нашел ее в коридоре. — Мы думали, что ты умерла, мы знали, что мама умерла. Он не говорил этого, но я понимаю, он боялся, что я повешусь или найду какой-то другой способ наложить на себя руки, как Мери-Линн. — Чарли пожала плечами. — Возможно, он не зря боялся. Это было невыносимо.
Сэм какое-то время молчала. У нее не было привычки что-то теребить в руках, но сейчас она разглаживала складку на брюках.
— Врачи считают, что причина твоих выкидышей была в этом?
Чарли чуть не рассмеялась. Сэм всегда хочет получить научное объяснение.
— После второго раза, который на самом деле был третьим, я поехала к репродуктологу в Атланту. Бен думал, что я на конференции. Я рассказала врачу, что случилось — что на самом деле случилось. Я все ей выложила, даже такое, о чем не знал папа. О том, что он использовал руки. Кулаки. Нож.
Сэм откашлялась. Выражение ее глаз, как всегда, скрывали темные очки.
— И?
— Она направила меня на анализы, на исследования, а потом сказала, что у меня какая-то стенка тонкая или какой-то рубец на трубе, и нарисовала какую-то схему на бумажке, но я сказала: «Выкладывайте все как есть». И она выложила. У меня «негостеприимная» матка. — Чарли горько засмеялась над этим словосочетанием, больше подходящим для сайта с туристическими отзывами. — Моя матка не подходит для размещения эмбриона. Врач была удивлена, что я вообще смогла доносить ребенка до второго триместра.
— Она считает, это связано с тем, что произошло? — уточнила Сэм.
Чарли пожала плечами.
