Расти сделал из этой комнаты свой кабинет.
Сэм пошла первой. Со спины она выглядела спокойно. Осанка прямая. Голова высоко поднята. Даже легкая шаткость походки пропала. Ее выдавало только то, что пальцами она все время касалась стены, будто хотела знать, что рядом есть надежная опора.
— Задняя дверь. — Сэм указала на дверь. Матовое стекло потрескалось. Расти пытался отремонтировать его с помощью желтого малярного скотча. — Ты не представляешь, сколько раз за эти годы мне снилось, как я выбегаю из этой двери, а не иду на кухню.
Чарли ничего не сказала, хотя она тоже видела подобные сны.
— Ну ладно. — Сэм положила ладонь на ручку двери, ведущей в кабинет Расти. Открыла рот и сделала глубокий вдох, будто пловец перед тем, как нырнуть.
Она открыла дверь.
Все то же самое, только еще сильнее пропитанное застарелым запахом никотина. Бумаги, коробки, стены и даже воздух имели желтый оттенок. Чарли попыталась открыть одно из окон, но краска на раме слиплась намертво. Она поняла, что потянула руку, колошматя по отцовскому гробу. У нее сегодня явно не ладилось с неодушевленными предметами.
— Не могу найти, — нетерпеливо сказала Сэм. Она стояла за столом Расти. Подвинула какие-то бумаги, что-то сложила стопкой. — Ее здесь нет.
Она оглядела стены, но там были лишь школьные рисунки Чарли. Только Расти мог украсить свой кабинет изображением анатомии навозного жука в исполнении восьмиклассницы.
— Здесь только это. — Чарли показала на хлипкую рамку из черного металла, в которой почти пятьдесят лет стояла та самая фотография. — Черт, папа.
Расти оставил ее на солнце, и мамино лицо выгорело. Только темные круги на месте глаз и рта были видны под черной копной волос.
— Она испорчена. — В голосе Сэм сквозило отчаяние.
На Чарли нахлынуло чувство вины.
— Надо было давно забрать ее у него и как-то сохранить — что2 там с ними делают. Сэм, прости меня, пожалуйста.
Сэм покачала головой. Бросила фотографию обратно на папку.
— Он имел в виду не эту фотографию. Помнишь, он рассказал, что есть еще одна, которую он нам не показывал.
Она снова принялась передвигать бумаги, заглядывать за коробки рукописных листов и связки судебных показаний. Она заметно волновалась. Фотография, очевидно, была важна для нее сама по себе, но еще это оказалась одна из последних вещей, о которых Расти говорил с Сэм.
Чарли сняла туфли, чтобы не запнуться обо что-нибудь каблуком и не сломать шею. Теперь придется год жизни потратить на разбор этих завалов дерьма. Начинать можно прямо сейчас.
Она сняла какие-то коробки с шаткого складного стола. На пол просыпалось несколько красных шашек, хотя нигде не было доски. Они угодили на незахламленный участок пола и загрохотали по древесине, как сушеная фасоль.
— Думаешь, он стал бы хранить ее в шкафах с папками? — спросила Чарли.
Сэм недоверчиво посмотрела на нее. В кабинете было пять деревянных шкафов с папками, и на каждом — тяжелый засов с замком.
— Как мы найдем ключи в этом бардаке?
— Возможно, они были у него в кармане, когда его повезли в больницу.
— Тогда они остались среди вещественных доказательств.
— И у нас нет никого в прокурорском управлении, потому что мой муж послал их всех на хер. — Вспомнив о Кейли Коллинз, Чарли про себя добавила: «А может, и не всех». Затем спросила: — Папа точно был уверен, что ни ты, ни я никогда раньше этой фотографии не видели?
— Я же тебе говорила. Он сказал, что хранил ее для себя. Что на ней запечатлен момент, когда он и Гамма полюбили друг друга.
Чарли почувствовала, сколько горечи было в этих словах отца. Он всегда так нарочито витиевато изъяснялся, что от нее иногда ускользал смысл.
— Он действительно любил ее.
— Я знаю, — отозвалась Сэм. — Я порой забывала, что он тоже ее потерял.
Чарли посмотрела в окно. Она уже наплакалась на всю оставшуюся жизнь.
— Я не могу уехать, не найдя эту фотографию, — сказала Сэм.
— Возможно, он все это выдумал. Ты знаешь, как он любил плести небылицы.
— Об этом он не стал бы врать.
Чарли промолчала. У нее не было такой уверенности.
— Вы проверили сейф? — Бен стоял в коридоре с пучком разноцветных проводов на плечах.
Чарли потерла глаза.
— Когда это у папы появился сейф?
— Когда он понял, что вы с Сэм читаете все, что он приносит домой. — Он отодвинул ногой несколько коробок, и их взгляду открылся напольный сейф, по высоте доходящий Бену примерно до середины бедра. — Ты знаешь код?
— Я вообще не знала, что у него есть сейф, — напомнила ему Чарли. — Откуда мне знать код?
Сэм встала на колени. Изучила круглый кодовый замок.
— Набор цифр должен был иметь для папы значение.
— Сколько стоит пачка «Кэмела»?
— У меня есть идея. — Сэм несколько раз покрутила ручку. Остановилась на цифре восемь, потом повернула немного назад — на два, а потом — на семьдесят шесть.
День рождения Чарли. Сэм дернула ручку. Сейф не открылся.
— Попробуй свой день рождения, — сказала Чарли.
Сэм еще раз покрутила ручку, останавливаясь на соответствующих числах. Потянула ручку.
— Не-а.
— День рождения Гаммы, — предложил Бен.
Сэм ввела числа. Снова неудача. Она тряхнула головой, будто догадавшись о чем-то очевидном.
— День рождения Расти.
Быстро ввела цифры. Попробовала ручку.
Опять ничего.
Сэм посмотрела на Бена.
— Твой день рождения следующий.
— Попробуй шестнадцать-три-восемьдесят девять, — сказала Чарли.
Тот день, когда Кулпепперы появились у кухонной двери.
Сэм медленно выдохнула. Обернулась. Повернула замок вправо, влево и еще раз вправо. Положила пальцы на ручку. Посмотрела на Чарли. Потянула.
Сейф открылся.
Чарли встала на колени позади Сэм. Сейф был набит до отказа, как и все остальное в жизни Расти. Поначалу она почувствовала только затхлый запах старых бумаг, но потом к нему примешалось что-то еще, похожее на женские духи.
— Я думаю, это мамино мыло, — прошептала Сэм.
— «Роуз Петал Делайт», — вспомнила Чарли.
Гамма покупала его в аптеке. Это было единственное, чем она себя баловала.
— Мне кажется, запах идет отсюда. — Сэм обеими руками вытащила стопку конвертов из верхней части сейфа.
Они были перевязаны красной лентой.
