— И поэтому ты пришел за моим отцом? — Чарли почувствовала, как уже ставшая привычной вибрация в руках прошла выше, в грудную клетку. — Ты пришел сюда, чтобы убить моего отца, и ты…
— Прости меня. — Мейсон снова начал плакать. — Прости меня.
Чарли хотелось его пнуть.
— Нечего здесь реветь. Ты выстрелил моей сестре в голову.
— Это получилось случайно.
— Какая разница! — заорала Чарли. — Ты выстрелил в нее! Ты похоронил ее заживо!
Сэм вытянула руку. Она не дала Чарли встать над Мейсоном и начать колотить его, как это делал Бен.
Бен.
Чарли посмотрела на мужа. Он сидел на полу спиной к стене. Запачканные кровью очки криво умостились на носу. Он гнул свои пальцы, чтобы из ран вытекло больше крови.
— Почему Расти выписывал чеки сыну Захарии Кулпеппера? — спросила Сэм.
Чарли была так поражена, что не смогла выговорить свой вопрос.
— Номера чеков, — пояснила Сэм. — Двенадцать чеков в год на двадцать восемь лет и четыре месяца — в сумме триста сорок чеков.
— А это и есть номер последнего чека, — вспомнила Чарли.
— Именно, — подтвердила Сэм. — И мы видели баланс. Начали с одного миллиона, правильно? — Она обращалась к Мейсону.
Тот медленно и неохотно кивнул. Сэм продолжила:
— Если начать с миллиона и вычитать две тысячи долларов ежемесячно в течение двадцати восьми с лишним лет, останется примерно триста двадцать тысяч долларов. Все стало складываться, когда ты сказал, что у твоих родителей были деньги. Тогда, в восемьдесят девятом году, ни у кого в Пайквилле не было такого состояния и в особенности такого влияния. Они обменяли твою свободу на миллион долларов. Тогда это было очень много. Больше, чем Кулпеппер мог увидеть за свою укоротившуюся жизнь. Он обменял своего мертвого брата на нерожденного сына.
Мейсон поднял на нее глаза. Медленно кивнул.
— Какую роль играл в этом мой отец? Это он организовал сделку между тобой и Кулпеппером?
— Нет.
— А как тогда? — потребовала ответа Сэм.
Мейсон повернулся набок. Оперся на руки. Сел спиной к двери. Малярный скотч, который Расти наклеил на стекло, изображал подобие молнии над его головой.
— Я ничего об этом не знал.
Бен сурово посмотрел на Мейсона.
— Ты будешь гореть в аду за то, что втравил Расти в это дерьмо.
— Это был не Расти. Поначалу не он. — Мейсон поморщился, потрогав свою челюсть. — Мои родители все устроили. В ту ночь, когда все произошло, я шел домой пешком. Шесть миль. Зак забрал мои кеды и джинсы, потому что на них была кровь. Домой я пришел полуголый и весь в крови. Я во всем сознался родителям. Я хотел идти в полицию. Они не дали мне этого сделать. Позже я узнал, что они послали адвоката поговорить с Заком.
— Расти, — опять сказал Бен.
— Нет, кого-то из Атланты. Не знаю кого. — Мейсон подвигал челюстью. Сустав щелкнул. — Они сделали все без меня. У меня не было выбора.
— Тебе было семнадцать лет. Уверена, у тебя была машина. Ты мог бы сам поехать в полицию либо подождать, когда тебе исполнится восемнадцать, — возразила Сэм.
— Я так и хотел, — настаивал Мейсон. — Они заперли меня в моей комнате. Приехали четыре мужика. Отвезли меня в военную академию на севере. Я стал морпехом, как только достиг нужного возраста. — Он вытер кровь с глаза. — Я был в Афганистане, Ираке, Сомали. Я всегда вызывался добровольцем. Хотел заслужить это, понимаете? Хотел использовать свою жизнь, чтобы помогать людям. Чтобы искупить свой грех.
Чарли так сильно сжала губы, что прокусила кожу. Никакого искупления здесь быть не может, и неважно, сколько еще булавок в скольких странах он наколет на свою идиотскую карту.
— Я вложил в это двадцать лет. Вернулся домой. Пошел работать в школу. Я считал, что обязан отдавать свой долг здесь, в этом городе, этим людям.
— Ублюдок. — Бен встал. Кулаки его были по-прежнему сжаты.
Он двинулся дальше по коридору. Чарли испугалась, что Бен уйдет совсем, но он остановился около айфона Мейсона. Наступив пяткой на стекло, раздавил его на мелкие кусочки.
Бен поднял ногу. На подошве поблескивали стеклышки.
— Из-за тебя Дэниэл Кулпеппер был убит, — сказал он.
— Я знаю, — отозвался Мейсон.
Но он ошибался. Это Чарли натравила Кена Коина на Дэниэла.
— Он называл тебя «брат», — сказала она.
Мейсон покачал головой.
— Он много кого называл «брат». Парни так обращаются друг к другу.
— Это неважно. — Бен посмотрел на Чарли. — Никто из них не должен был вообще сюда приходить. Все, что случилось дальше, это их вина.
— Да. Это моя вина, — согласился Мейсон. — Все это моя вина.
— Как твоя одежда и пистолет оказались в трейлере Дэниэла? — спросила Сэм.
Мейсон опять покачал головой, но догадаться было нетрудно. Кен Коин подложил улики. Он подставил невиновного и позволил виновному уйти безнаказанным.
— Мама рассказала мне об этой договоренности после смерти отца, — сказал Мейсон. — Я тогда служил в Турции, пытался делать доброе дело. Приехал домой на похороны. Она волновалась, что что-то пойдет не так и Зак нарушит свою сторону договора.
— Еще раз: сделка состояла в том, что Зак будет молчать о невиновности Дэниэла и твоей виновности в обмен на две тысячи долларов в месяц, которые твои родители платят его сыну, Дэнни Кулпепперу? — уточнила Сэм.
Мейсон кивнул.
— Я не знал. До того как мама мне рассказала. Прошло восемь лет. Кулпеппер все еще сидел в ожидании смертной казни. Ему продолжали переносить дату.
Чарли сжала челюсти.
Восемь лет после убийства. Восемь лет после того, как Сэм выкарабкалась из могилы. Восемь лет после того, как Чарли разорвали на куски.
Сэм тогда начинала учиться в магистратуре Северо-Западного университета. Чарли подавала документы на юридический факультет, надеясь начать все с чистого листа.
— Как мой отец оказался втянут в это? — спросила Сэм.
— Я пришел к нему и признался, — ответил Мейсон. — Сюда, в этот дом. Мы сидели на кухне. Я не знаю почему, но исповедоваться ему мне было легче именно за этим столом. На месте преступления. Меня тошнило просто от того, как я это произносил, всю правду слово за словом. Я рассказал ему, как страдал из-за Мери-Линн, как я заплатил Заку, чтобы он за меня отомстил. В молодости кажется, что все просто. Ты не понимаешь, как устроен мир. Что есть последствия, которые ты не можешь предсказать. Что неправильный выбор и неправильные поступки могут разрушить тебя. — Мейсон кивал, будто соглашался сам с собой. — Я хотел объяснить Расти, что произошло, почему это произошло, поговорить с ним как мужчина с мужчиной.
