— Ну и денек, — сказала она.
Чарли засмеялась. «Ну и денек» — это очень мягко сказано.
— Как ты так быстро обо всем догадалась?
— Я твоя старшая сестра. Я умнее.
У Чарли не было никаких доказательств обратного.
— Думаешь, Мейсон пойдет в полицию, как ты ему велела?
— Тебе показалось вероятным, что я не выполню свою угрозу?
— Мне показалось вероятным, что ты его убила бы, если бы тебе дали нож. — Чарли поморщилась от этой мысли, но только потому, что не хотела, чтобы у Сэм в буквальном смысле руки были в крови. — Он не только соврал Бюро расследований Джорджии. Он соврал агенту ФБР.
— Я уверена, что полицейский, который произведет арест, любезно объяснит мистеру Гекльби разницу между правонарушением, не представляющим серьезной общественной опасности, и тяжким преступлением.
Чарли улыбнулась этой хитрости, которая может означать несколько лет в федеральной тюрьме вместо условного срока с выходными в окружном изоляторе.
— Почему ты такая спокойная?
Сэм задумчиво покачала головой.
— Шок? Облегчение? Мне всегда казалось, что Дэниэл легко отделался, что он недостаточно страдал. Странным образом я чувствую некое удовлетворение от того, что Мейсон мучился. И что он проведет в тюрьме минимум пять лет. Надеюсь, так и будет, иначе я покажу прокурорам, где раки зимуют.
— Думаешь, Кен Коин все сделает правильно?
— Я думаю, он никогда в жизни ничего не делал правильно. — Ее губы скривились в хитрой улыбке. — Может, придумаем, как скинуть его с насиженного места.
Чарли не стала просить ее объяснять, каким образом случится это чудо. Такие люди, как Коин, всегда умудряются вскарабкаться обратно на верхушку.
— Это я указала на Дэниэла. Я сказала, что Захария назвал второго мужчину братом.
— Не бери это на себя, Чарли. Тебе было тринадцать лет. И Бен прав. Если бы изначально Мейсон и Захария не пришли сюда, ничего этого не произошло бы. — Она добавила: — Это Кен Коин принял решение подставить и убить Дэниэла. Не забывай об этом.
— А еще Коин прекратил поиски настоящего стрелка. — Чарли почувствовала себя мерзко при мысли о том, какую роль она невольно сыграла в покрытии этого преступления. — Трудно ли было догадаться, что богатенький мальчик, внезапно уехавший в военное училище посреди ночи, имел к этому какое-то отношение?
— Ты права. Захария без денежного стимула сразу сдал бы Мейсона, — сказала Сэм. — И знаешь, мне хотелось бы, чтобы меня волновала судьба Дэниэла и даже Мейсона, но нет. Я чувствую, что для меня все это позади. Это странно?
— Да. Нет. Не знаю.
Чарли села на свободный уголок дивана, где обычно сидел Расти. Она пыталась осознать свои эмоции, понять свои чувства по поводу всего, что им рассказал Мейсон. И заметила, что в груди появилось ощущение легкости. Она ожидала, что облегчение придет, когда она расскажет Сэм о том, что случилось в лесу.
Но оно пришло только сейчас.
— А что папа? — спросила Чарли. — Он скрывал это от нас.
— Он пытался нас защитить. Как всегда.
Чарли подняла брови, удивившись неожиданному переходу сестры на сторону Расти.
— В прощении есть смысл, — напомнила Сэм.
Чарли не была в этом уверена. Она развалилась на диване. Посмотрела в потолок.
— Я так устала. Так себя чувствуют обвиняемые, когда сознаются. Они просто засыпают. Ты не представляешь, сколько раз они у меня начинали храпеть посреди опроса в суде.
— Это облегчение. — Сэм задумалась. — Я не чувствую вины за то, что Дэниэл оказался жертвой, как и мы. Я не права?
— Если ты не права, то и я тоже, — призналась Чарли. — Я знаю, что Дэниэл не заслужил такой смерти. Я могу говорить себе, что он был Кулпеппер и все равно рано или поздно оказался бы либо за решеткой, либо в могиле, но он имел право сам выбрать, где лучше.
— Очевидно, папа как-то это пережил, — отозвалась Сэм. — Он потратил бо2льшую часть жизни, добиваясь оправдания виновных, но имя Дэниэла он не обелил.
— «Нет ничего обманчивее личины самоуничиженья»
[26].
— Шекспир?
— Это мистер Дарси сказал мистеру Бингли.
— Кто бы мог подумать.
— Если он поступил так не из гордости, значит, из предубеждения.
Сэм засмеялась, а потом посерьезнела.
— Я рада, что папа не рассказал нам о Мейсоне. Сейчас я могу это пережить, но тогда? — Она покачала головой. — Знаю, это звучит ужасно, потому что это решение, безусловно, тяготило папу, но, вспоминая себя через восемь лет после ранения, я думаю, что необходимость приезжать сюда и давать показания меня добила бы. Не слишком сильное преувеличение?
— Нет, если и меня учесть.
Чарли представила, как повторный судебный процесс ускорил бы ее скатывание по наклонной. Она не поступила бы на юридический факультет. Не познакомилась бы с Беном. Они с Сэм сейчас не разговаривали бы здесь.
— Почему я чувствую, что теперь готова с этим справиться? Что изменилось? — спросила она.
— Это сложный вопрос со столь же сложным ответом.
Чарли рассмеялась. Вот оно — настоящее наследие Расти. Всю оставшуюся жизнь они будут цитировать умершего человека, цитировавшего умерших людей.
— Папа наверняка предполагал, что мы найдем в сейфе признание Мейсона, — заметила Сэм.
Чарли подумала, что Расти всегда любил игры с высокими ставками.
— Уверена, он считал, что переживет Захарию Кулпеппера.
— Уверена, он считал, что найдет способ, как самому все уладить.
Чарли поняла, что, возможно, они обе правы. Расти всегда хватался за все шансы.
— Когда я была маленькой, мне казалось, что папа стремится помогать людям, потому что у него обостренное чувство справедливости, — сказала она. — Потом я стала старше и решила, что ему нравится быть этаким сварливым, вредным засранцем-героем, который борется за добро.
— А теперь?
— Я полагаю, он отдавал себе отчет в том, что плохие люди совершают плохие поступки, но все равно верил, что и они заслуживают шанса.
— Это очень романтизированный взгляд на мир.
— Я о папе, а не о себе. — Чарли стало грустно, что они говорят о Расти в прошедшем времени. — Он всегда искал своего единорога.
— Я рада, что ты заговорила об этом. — Сэм улыбнулась. — Похоже, он его нашел.
Глава девятнадцатая
Чарли стояла, чуть ли не прижав нос к телеэкрану. Она так долго изучала правый угол поставленной на паузу записи школьной камеры наблюдения, что глаза перестали фокусироваться. Она шагнула назад. Поморгала. Посмотрела на картинку целиком. Длинный пустой коридор. Ярко-синие шкафчики, ставшие темно-синими на изображении с древней камеры. Объектив был наклонен, поэтому захватывал коридор только до середины. Она снова посмотрела в угол. Там была дверь, возможно, закрытая, в миллиметре от кадра, но она явно там была. От света из окна что-то вытянутое отбрасывало тень в коридор.
