Чарли не заметила, что не дышит, пока не почувствовала давление в легких.
— Вы хотите, чтобы пришла полиция?
Юдифь посмотрела в потолок. У нее побежали слезы.
— Думаю, это неважно. Уже неважно.
— Она была беременна, — заметила Чарли.
— Опять, — ответила Юдифь. — Она сделала аборт, когда училась в средней школе.
Чарли приготовилась к дискуссии о священном праве на жизнь, но Юдифь не начала ее.
Вместо этого она поднялась. Оторвала от рулона бумажное полотенце. Вытерла лицо.
— Тогда отцом был мальчик из футбольной команды. Там, очевидно, поразвлекались несколько мальчиков. Она была очень наивна. Она не понимала, что они с ней делают.
— А кто был отцом в этот раз?
— Тебе надо, чтобы я это сказала?
Чарли кивнула. Она недавно уверовала в то, что правду нельзя замалчивать.
— Дуглас, — произнесла Юдифь. — Он отымел ее прямо в моем классе.
Чарли, видимо, отреагировала на грубость, потому что Юдифь сказала:
— Прошу прощения за выбор слов, но когда ты видишь, как твой муж трахает семнадцатилетнюю девушку в классе, где ты занимаешься с детьми из средней школы, это первое слово, которое приходит в голову.
— Семнадцатилетнюю, — повторила Чарли. Дуглас Пинкман занимал руководящую должность. Келли Уилсон училась в его школьном комплексе. То, что он сделал, называется «противозаконная сексуальная связь с лицом, не достигшим совершеннолетия», а не просто «отымел».
— Поэтому и камера была под углом, — продолжила Юдифь. — Дуглас все продумал. Он всегда все продумывал.
— Были и другие школьницы?
— Он трахал все, что движется. — Юдифь скомкала в руке бумажное полотенце.
Она заметно разозлилась. Впервые за все время Чарли подумала, что Сэм и Бен могли быть правы насчет того, какая это опасная затея.
— То есть все из-за этого, из-за того, что Келли забеременела? — спросила Чарли.
— Да, но не по той причине, о которой ты подумала. Извини, Шарлотта. Ты явно хотела детей, но я нет. Никогда не хотела. Я люблю их, люблю, как у них работает голова, люблю, какие они бывают забавные и интересные, но еще больше я люблю то, что могу оставить их в школе, прийти домой, почитать книгу и насладиться тишиной. — Она бросила бумажный комок в урну. — Я не какая-то отчаявшаяся женщина, сломленная из-за невозможности иметь детей. Не иметь детей было сознательным выбором. Выбором, с которым, как я думала, Дуглас был согласен, но… — Она пожала плечами. — Ты никогда не знаешь, насколько плох твой брак, пока он не развалится.
Чарли попробовала угадать:
— Он хотел развестись?
Юдифь горько засмеялась.
— Нет, и я тоже не хотела. Я научилась жить с его вечным кризисом среднего возраста. Он не был педофилом. Малолетние его не интересовали.
Чарли удивилась, как Юдифь упустила из виду тот факт, что по эмоциональному интеллекту Келли Уилсон была совершенным ребенком.
— Дуглас хотел, чтобы мы взяли младенца себе. Келли все равно выгнали бы из школы. У нее не было шансов получить аттестат. Он хотел дать ей денег, чтобы она уехала, и растить ребенка со мной.
Чарли и предположить не могла, что именно это стало для Юдифи последней каплей.
— Почему он передумал насчет детей?
— Может, почувствовал, что смертен? Хотел оставить что-то после себя? Что-то, черт возьми, столь же невежественное, эгоистичное и тупое? — Она яростно выдохнула. — Мне пятьдесят шесть лет. Дугласу должно было вот-вот исполниться шестьдесят. Нам надо было планировать пенсию. Я не хотела растить ребенка какой-то другой женщины… тинейджера. — Она тряхнула головой, по-прежнему в бешенстве. — Не говоря уже о слабоумии Келли. Дуглас не просто ожидал, что я буду еще восемнадцать лет растить ребенка. Он хотел, чтобы мы провели с этим ребенком остаток жизни.
Если у Чарли и было сочувствие к ней, после этих слов оно испарилось.
Юдифь спросила:
— Что еще Келли тебе рассказала? — Она покачала головой. — Неважно. Я собиралась разыграть из себя мученицу: бедную вдову, которую обвиняют в причастности к преднамеренному убийству, совершенному какой-то дурочкой. Кто бы поверил ей, а не мне?
Чарли ничего не сказала, но понимала, что без видеозаписи девушке не поверил бы никто.
— Ну что. — Юдифь ожесточенно вытерла слезы. — Теперь по плану я должна рассказать тебе, как я это сделала? — Она показала на телефон Чарли. — Проверь, идет ли запись.
Чарли перевернула телефон, хотя была уверена, что Бен все настроил правильно. Телефон не только вел запись, но и передавал аудио сразу на его ноутбук.
— Это началось год назад. Я увидела их через окно своего класса. Дуглас думал, что я ушла. Он остался все закрыть — по крайней мере, так он мне сказал. Я вернулась забрать кое-какие бумаги. Как я уже говорила, он трахал ее прямо на парте.
Чарли вжалась в спинку стула. Ярость Юдифи заметно нарастала с каждым словом.
— Так что я сделала то, что сделала бы любая послушная жена. Я развернулась. Пошла домой. Приготовила ужин. Дуглас пришел домой. Сказал, что задержался из-за беседы с кем-то из родителей. Мы вместе смотрели телевизор, а меня трясло. Меня трясло всю ночь.
— Когда вы начали заниматься с Келли?
— Когда она снова начала одеваться как ведьма. — Юдифь схватилась за столешницу. — В прошлый раз все было точно так же. Она начала одеваться в черное, как гот, для того чтобы скрыть живот. Как только я увидела ее в коридоре, я поняла, что она снова беременна.
— Вы высказали Дугласу свое недовольство?
— Зачем? Я просто его жена. Я просто та женщина, которая готовит ему еду, гладит его одежду и выводит пятна с его нижнего белья. — В ее голосе звучал лягзающий подтон, будто кто-то слишком туго заводит часы. — Ты знаешь, каково это — ничего не значить? Жить в одном доме с мужчиной почти всю свою взрослую жизнь и чувствовать, что ты ничто? Что твои желания, устремления и планы не имеют никакого значения? Что любая ноша, неважно, насколько тяжелая, может быть сброшена на тебя, потому что ты хорошая женщина, богобоязненная христианка, и ты просто несешь ее, потому что хозяин в доме — твой муж, мужчина, который должен был бы тебя защищать.
Юдифь стиснула руки так, что побелели костяшки.
— Конечно, не знаешь. Тебя холили и лелеяли всю жизнь. Ты потеряла мать, твоя сестра чуть не умерла, твоего отца ненавидел весь штат, а тебя от этого все только больше любили.
Сердце Чарли словно застряло в горле. Она не понимала, что поднялась со стула, пока не почувствовала, как прижалась спиной к стене.
Юдифь, кажется, не замечала своего воздействия на нее.
— Келли можно уговорить на что угодно, ты знаешь об этом?
