— «Надежда — штучка с перьями —
В душе моей поет —
Без слов одну мелодию
Она повесила трубку на рычаг. И спросила Шарлотту:
— А ты знаешь, что курица — самая распространенная птица на Земле?
Шарлотта покачала головой. Нет, этого она не знала.
— Я помогу тебе сделать химию после ужина, но это будет не мороженое.
— Химия будет не мороженое или ужин?
— Умница моя. — Она нежно взяла Шарлотту за подбородок. — Когда-нибудь ты найдешь мужчину, который будет сгорать от любви к твоей светлой голове.
Шарлотта представила горящего мужчину.
— А что, если он и дом подожжет, когда будет сгорать?
Гамма поцеловала Шарлотту в макушку и вышла из кухни.
Шарлотта откинулась назад, балансируя на задних ножках стула. Она видела, как мама идет к кладовке. Или к лестнице в подвал. Или к гардеробу. Или к спальне. Или ванной. Она с громким стуком приземлила стул обратно на четыре ножки. Облокотилась на стол.
Шарлотта не знала, хочет ли она, чтобы в нее влюбился мужчина. Один мальчик в школе был влюблен в Саманту. Питер Александер. Он занимался джазовой гитарой и хотел после школы переехать в Атланту и играть в группе. По крайней мере, так он писал в своих длинных скучных письмах, которые Саманта прятала под матрасом.
Из-за потери Питера Саманта дулась больше всего. Шарлотта видела, что Саманта позволяла ему залезать ей под футболку, а значит, он действительно ей нравился, потому что иначе зачем это делать. У него была крутая кожаная куртка, которую он давал ей поносить и которая сгорела в пожаре. Ему досталось от родителей за то, что он ее потерял. Больше он с Самантой не разговаривал.
Многие друзья Шарлотты тоже перестали с ней разговаривать, но Расти объяснил, что это потому, что их родители — дебилы, которые считают, что казнить чернокожего, даже если он не виновен, — это нормально.
Она насвистывала сквозь зубы, складывая бумажную тарелку и снова пытаясь сделать из нее самолетик. Еще Расти сказал Шарлотте, что из-за пожара все на какое-то время переменилось. Гамма и Саманта, которые обычно отвечали за логическое мышление, поменялись местами с Расти и Шарлоттой, которые обычно отвечали за эмоции. Как в «Чумовой пятнице», только бассет-хаунда не купишь, потому что у Саманты аллергия на собак.
Шарлотта облизала сгибы самолетика, надеясь, что слюна поможет ему удержать форму. Она не сказала Расти, что на самом деле ее логический переключатель не сработал. Она делала вид, что все хорошо, хотя на самом деле все плохо. Шарлотта тоже много чего потеряла, например все свои книжки про Нэнси Дрю, свою золотую рыбку — а это живое существо! — свои скаутские значки и шесть мертвых насекомых, которых она хранила до следующего года, потому что знала, что на продвинутом курсе биологии для отличников первым заданием будет приколоть насекомых к доске и уметь назвать их.
Шарлотта несколько раз пыталась поговорить о своем огорчении с Самантой, но Саманта тут же принималась перечислять все свои потери, словно это какое-то соревнование. Тогда Шарлотта пыталась поговорить о чем-то еще: о школе, телепередачах или книжках, взятых в библиотеке, но Саманта молча смотрела на нее, и в конце концов Шарлотта, поняв намек, уходила.
По-человечески сестра разговаривала с ней только тогда, когда она в ванной стирала свои футболки, шорты и спортивные лифчики прямо в раковине. Беговая одежда и обувь — единственное, что у них осталось после пожара, но Саманта говорила не об этом. Она медленно, терпеливо объясняла Шарлотте, как должна происходить передача палочки вслепую, будто это единственное, что осталось важного в их жизни.
«Согни опорную ногу, вытяни руку прямо назад, наклонись вперед, к дорожке, но не двигайся, пока я не добегу до своей отметки. Как только почувствуешь удар палочки по руке — беги».
— Не смотри назад, — говорила Саманта. — Ты должна верить, что я сзади. Просто опусти голову и беги.
Саманта всегда любила бег. Она хотела получить легкоатлетическую стипендию, чтобы добежать до колледжа и никогда не возвращаться в Пайквилль, а это значит, что она уедет уже через год, потому что Гамма планирует разрешить ей пропустить один класс, если она наберет на экзамене максимальный балл — 1600.
Шарлотта отчаялась сложить самолетик и бросила попытки. Тарелка отказывалась принимать другую форму. Она хотела оставаться тарелкой. Надо вырвать лист из какой-нибудь тетради и сделать все, как положено. Шарлотта хотела пустить самолетик с метеорологической вышки. Расти обещал отвести ее туда, потому что он придумал сюрприз для Гаммы.
Старый фермер был «ученым-любителем» в Программе совместного наблюдения Национальной погодной службы. Расти нашел в амбаре коробки с бланками наблюдения за погодой, куда фермер записывал температуру, атмосферное давление, осадки, ветер и влажность воздуха почти каждый день с 1948 года.
По всей стране тысячи таких добровольцев, как он, отсылали свои записи в Национальную администрацию по исследованию океанов и атмосферы, чтобы помогать ученым предсказывать формирование ураганов и торнадо. Фактически надо было делать много расчетов, а если что-то и могло порадовать Гамму, так это заниматься расчетами каждый день.
Метеовышка будет лучшим сюрпризом в ее жизни.
Шарлотта услышала, как к дому подъезжает машина. Она схватила неудавшийся самолетик и порвала его на кусочки, чтобы Расти не догадался, что она затеяла, потому что он уже запретил ей забираться на вышку и бросать с нее самолетики. У мусорного ведра она залезла в шорты и вытащила противные клочки мокрой туалетной бумаги. Вытерла руки о футболку. Побежала к двери встречать папу.
— Мама! — крикнула Шарлотта, но не сказала, что Расти приехал.
Она открыла дверь, улыбаясь, и вдруг перестала улыбаться, потому что на крыльце стояли двое мужчин.
Один из них шагнул назад на ступеньки. Шарлотта видела, как его глаза расширились, словно он не ожидал, что дверь откроется, и тогда она заметила, что на нем черная балаклава, черная рубашка и кожаные перчатки, а потом она увидела дуло дробовика, направленное ей в лицо.
— Мама! — завизжала Шарлотта.
— Заткнись, — шикнул чернорубашечник, толкая Шарлотту обратно на кухню.
Его тяжелые ботинки оставляли рыжие следы от глины со двора. Шарлотта должна была испугаться, должна была кричать, но могла думать только о том, как разозлится Гамма, когда увидит, что пол снова надо мыть.
— Чарли Куинн, — сказала Гамма из ванной, — что ты верещишь, как беспризорник на паперти?
— Где твой папочка? — спросил чернорубашечник.
— П-пожалуйста, — заикаясь, произнесла Шарлотта. Она обращалась ко второму парню. Он тоже был в маске и перчатках, но на нем была белая футболка с Бон Джови, поэтому он казался менее страшным, хоть и держал пистолет. — Пожалуйста, не трогайте нас.
