— Я знаю, что такое школьный альбом.
Чарли кивком предложила ей отойти назад, к лестнице.
Сэм очень хотела взять трость, но прошла десять футов назад без поддержки. И только тогда увидела кривой лист фанеры, уложенный на покрытый травой склон по другую сторону лестницы. Видимо, это пандус для инвалидов.
— Ну и дыра, — пробормотала Сэм. Она прислонилась к металлическим перилам. — Какой у нас план?
Чарли оглянулась на двери, словно боялась, что их подслушают. Перешла чуть ли не на шепот:
— Альбом был у Келли в комнате, спрятан на верхней полке шкафа.
Сэм не поняла. Стрельба была вчера утром.
— Папа уже получил какие-то материалы следствия?
Чарли выразительно подняла бровь, и Сэм догадалась, откуда взялась улика.
Она издала звук, похожий и на вздох, и на рычание. Эти отцовские приемчики были ей известны.
— И что в этом альбоме?
— Куча мерзостей: какая Келли шлюха и как она трахается с футболистами.
— Ничего особенного для старшей школы. Девочки бывают очень жестокими.
— Средней школы, — сказала Чарли. — Это было пять лет назад, когда Келли было четырнадцать. Но это не обычная жестокость. Все страницы исписаны. Сотни людей поучаствовали. Большинство вообще вряд ли ее знали.
— «Керри», пайквилльская версия, без свиной крови. — Осознав очевидное, Сэм добавила: — Впрочем, кровь все-таки пролилась.
— Точно.
— Это смягчающее обстоятельство. Ее травили и, возможно, бойкотировали. Возможно, это поможет избежать смертной казни. Хорошо. — она тут же оговорилась: — Я имею в виду для папиного дела.
Но Чарли еще не все сказала.
— В школьном коридоре, прежде чем отдать Геку пистолет, Келли что-то сказала.
— Что? — У Сэм горло першило от шептания. — Почему ты все это говоришь мне сейчас, около полицейского участка, а не когда мы были в машине?
Чарли показала на дверь.
— Там внутри только один толстяк за бронированным стеклом.
— Ответь мне, Шарлотта.
— Потому что в машине я на тебя злилась.
— Я так и знала. — Сэм схватилась за перила. — Почему?
— Потому что ты осталась здесь ради меня, хотя я тебе сказала, что ты мне не нужна, и ты врешь, как всегда, потому что тебя ведет это неуместное чувство долга перед Гаммой, и притворяешься, что дело в предъявлении обвинения, и только когда мы поднимались по лестнице, я подумала, что надо прекратить это идиотское перетягивание каната. Все-таки речь идет о жизни Келли. И ради нее нужно, чтобы ты была на высоте.
Сэм выпрямила спину.
— Я всегда на высоте, когда речь идет о моих подзащитных. Я очень серьезно отношусь к своим обязанностям.
— Здесь все гораздо сложнее, чем ты думаешь.
— Тогда дай мне информацию. Не заставляй меня идти туда вслепую. — Она показала на свой глаз. — У меня и так здоровенная слепая зона.
— Пошути уже про что-нибудь другое.
Наверное, Чарли была права.
— Так что Келли сказала в коридоре?
— Это было после выстрелов, когда она там сидела. Они пытались заставить ее отдать пистолет. Я видела, что губы Келли двигались и что Гек слышал, что2 она сказала, но он не рассказал ФБР, но там еще был коп, который тоже ее слышал, и, как я уже сказала, я все это видела, но не расслышала, но то, что она там сказала, ему явно не понравилось.
— Что у тебя вдруг за беда с местоимениями? — Сэм запуталась в разрозненной информации. Чарли вела себя, словно ей снова тринадцать: восторженно что-то пересказывала, краснея и запинаясь. — И вся эта информация оказалась менее важной по сравнению с необходимостью пожаловаться на неправильную позицию в эстафете тридцатилетней давности?
— Еще кое-что насчет Гека, — сказала Чарли.
— Так.
Чарли посмотрела вдаль. Ни с того ни с сего глаза ее наполнились слезами.
— Чарли?
Сэм почувствовала, что у нее и самой глаза на мокром месте. Ей всегда было невыносимо видеть, что сестре плохо.
— В чем дело?
Чарли посмотрела на свои ладони. Откашлялась.
— Я думаю, что Гек забрал орудие убийства с места преступления.
— Что? — Сэм чуть не вскрикнула. — Как?
— У меня просто такое чувство. Тетка из Бюро расследований Джорджии спрашивала меня о…
— Подожди, тебя допрашивало Бюро расследований Джорджии?
— Я свидетель.
— У тебя был адвокат?
— Я сама адвокат.
— Чарли…
— Согласна, моя клиентка в данном случае полная дура. Не волнуйся. Я не сказала никаких глупостей.
Сэм не стала спорить с этим внутренне противоречивым утверждением.
— Агент Бюро расследований Джорджии спрашивала тебя, знаешь ли ты, где орудие убийства?
— Косвенно. Она умело не раскрывала карты. Орудием убийства был револьвер, возможно, шестизарядный. А позже, когда я говорила с Геком по телефону, он сказал, что они его тоже об этом спрашивали, только его допрашивало еще и ФБР: «Когда вы в последний раз видели пистолет? У кого он был? Куда он делся?» Но у меня было такое ощущение, что Гек этот пистолет и забрал. Просто такое чувство. И конечно, я не могла об этом сказать папе, потому что, если папа бы узнал, он бы сразу отправил Гека под арест. А я понимаю, что его надо арестовать, но он пытался поступить правильно, а когда вмешивается ФБР, это квалифицируется как тяжкое преступление, так что… — Она тяжело вздохнула. — Вот так.
В этом рассказе прозвучало столько тревожных звонков, что Сэм даже не все их запомнила.
— Шарлотта, тебе никогда больше нельзя разговаривать с Мейсоном Гекльби, по телефону или как-либо еще.
— Я знаю. — Чарли свесила пятки со ступеньки, растягивая голени и балансируя на своих крепких ногах. — Можешь не говорить, я это уже сделала: сказала Геку не пытаться со мной встретиться, не звонить и найти себе хорошего адвоката.
Сэм посмотрела на парковку. Патрульные машины шерифа. Полицейские машины. Фургоны криминалистов. Черные седаны. Вся эта публика, против которой играет Расти, и Чарли ввязалась в эти игры за компанию с ним.
— Готова? — спросила Чарли.
— Дашь мне минутку собраться с мыслями?
Чарли молча кивнула.
Чарли редко просто молча кивала. Как и Расти, она не умела противостоять желанию заговорить, объяснить свой кивок, обосновать свое движение головой вверх и вниз.
Сэм собиралась спросить, что еще она скрывает, но тут Чарли спросила:
— А Ленор что здесь делает?
