Сэм чувствовала свежезасеянную землю босыми ногами. Она опиралась на Чарли, которая крепко держала ее за руку. Другую руку Сэм слепо вытянула вперед, будто опасаясь на что-то наткнуться в чистом поле. С каждым шагом слой темноты в поле ее зрения становился гуще. Чарли была серым пятном. Тот, что в кедах, был высоким и худым, как у2гольный карандаш. Зак Кулпеппер был черным квадратом угрожающей ненависти.
— Куда мы идем? — спросила Чарли.
Сэм почувствовала, как дробовик уперся ей в спину.
— Иди давай, — отозвался Зак.
— Не понимаю, — сказала Чарли, — почему вы это делаете?
Судя по направлению голоса, она обращалась к тому, что в кедах. Как и Сэм, она уловила: хоть он младше и слабее коротышки, но почему-то именно он здесь главный.
— Что мы вам сделали, мистер? — спросила Чарли. — Мы же просто дети. Мы ничего этого не заслужили.
— Молчи, — предупредил Зак. — Заткнитесь вы обе.
Сэм еще крепче сжала руку Чарли. Теперь она почти совсем ослепла. Очевидно, уже навсегда, правда, навсегда — это не так и надолго. По крайней мере для Сэм. Она ослабила хватку на руке Чарли. Без слов она пыталась внушить сестре, чтобы та внимательно смотрела по сторонам и была готова бежать при первой возможности.
Гамма показывала им топографическую карту местности позавчера, в день переезда.
Она пыталась завлечь их прелестями деревенской жизни, обращая внимание на те места, которые в будущем можно было бы исследовать поподробнее. Теперь Сэм мысленно перебирала эти достопримечательности, обдумывая путь побега. Соседская земля уходит за горизонт: свободное открытое пространство, которое, побеги Чарли туда, грозило бы ей пулей в спину. Деревья окаймляют дальнюю правую сторону участка — густой лес, где, как предупредила Гамма, наверняка полно клещей. За лесом — ручей, который уходит в туннель под метеорологической вышкой, ведущий к асфальтированной, но полузаброшенной дороге. Заброшенный амбар в полумиле к северу. Еще одна ферма в двух милях на восток. Заболоченный пруд. Там наверняка полно лягушек. А здесь — бабочек. Если не шуметь, в этом поле можно увидеть оленей. Не выходи на дорогу. Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет.
«Пожалуйста, беги, — Сэм мысленно умоляла Чарли. — Пожалуйста, беги и не оборачивайся».
— Что это? — спросил Зак.
Они разом оглянулись.
— Машина, — сказала Чарли, но Сэм видела только свет фар, медленно движущийся по длинной подъездной дороге к дому.
Человек от шерифа? Кто-то подвозит папу домой?
— Черт, они в два счета вычислят мой пикап. — Зак, как погонщик, дробовиком подталкивал их в сторону леса, чтобы они шагали быстрее. — Давайте шевелитесь, а то застрелю вас прямо здесь.
«Прямо здесь».
Шарлотта оцепенела. Ее зубы опять застучали. Она наконец связала одно с другим. Поняла, что они шагают навстречу своей смерти.
— Из этой ситуации есть другой выход, — сказала Сэм.
Она говорила с тем, что в кедах, но презрительно фыркнул в ответ Зак.
— Я сделаю все, что вы хотите. — Сэм слышала, как Гамма говорит вместе с ней. — Все, что угодно.
— Черт, — сказал Зак, — а ты не подумала, что я и так возьму все, что хочу, тупая ты шлюха?
Сэм попробовала еще раз:
— Мы не скажем, что это вы. Мы скажем, что вы все время были в масках и…
— Ага, с моим пикапом у дома и трупом вашей мамаши на кухне? — Зак опять фыркнул. — Вы, Куинны, мать вашу, думаете, что вы — самые умные. Думаете, вы можете кого угодно заболтать.
— Послушайте, — умоляла Сэм, — вам все равно придется уехать из города. Вам совсем не обязательно нас убивать. — Она повернула голову к тому, что в кедах. — Пожалуйста, подумайте об этом. Просто свяжите нас. Оставьте где-нибудь, где нас не найдут. Вам так и так придется уехать отсюда. Зачем вам лишняя кровь на руках?
Сэм ждала ответа. Они все ждали. Тот, что в кедах, откашлялся и наконец сказал:
— Извини.
Зак победно рассмеялся.
Сэм не сдавалась.
— Отпустите мою сестру. — Ей пришлось замолчать ненадолго, чтобы сглотнуть слюну. — Ей тринадцать. Она еще ребенок.
— Тоже мне ребенок, — отозвался Зак. — Сисечки вон как торчат.
— Заткнись, — предупредил тот, что в кедах. — Я серьезно.
Зак цыкнул.
— Она никому не скажет, — продолжала попытки Сэм. — Она скажет, что это был кто-то незнакомый. Правда, Чарли?
— Может, черный? — спросил Зак. — Как тот парень, которого твой папочка отмазал от срока за убийство?
Чарли выпалила:
— Ага, как он отмазал тебя от срока за то, что ты показывал свою пипиську маленьким девочкам?
— Чарли, — взмолилась Сэм, — пожалуйста, молчи.
— Пусть говорит, — ответил Зак. — Мне нравится, когда они сопротивляются.
Чарли притихла. Они вошли в лес, и она все еще молчала.
Сэм шла следом, ломая голову над аргументами, которые убедили бы людей с оружием отказаться от задуманного. Но Зак Кулпеппер был прав. Его пикап перед домом все меняет.
— Нет, — шепнула себе под нос Чарли, озвучивая спор, идущий у нее в голове: она часто так делала.
«Пожалуйста, убегай, — молча заклинала Сэм. — Можно, можно бежать без меня».
— Шевелись. — Зак упер дробовик ей в спину, и Сэм пришлось шагать быстрее.
В ее ноги впивались сосновые иглы. Они углублялись в лес. Стало прохладнее. Сэм закрыла глаза, потому что пытаться что-то разглядеть не имело смысла. Она просто шла через лес, держась за Чарли. Шуршала листва. Они перешагивали через поваленные деревья, потом перешли узкий ручеек: наверное, он тек к большому ручью от фермы.
«Беги, беги, беги, — Сэм безмолвно упрашивала Чарли. — Пожалуйста, беги».
— Сэм… — Чарли остановилась. Обхватила сестру рукой. — Там лопата. Лопата.
Сэм не поняла. Она потрогала свои веки. Те слиплись от запекшейся крови. Она мягко надавила, пытаясь приоткрыть глаза.
Поляна перед ними залита голубым лунным светом. Здесь не только лопата. Горка земли высится около свежевыкопанной ямы.
Одна яма. Одна могила.
Теперь она не видела ничего вокруг, кроме разверстой черной бездны. Это было не ограбление и не попытка запугиванием заставить списать долг за юридические услуги. Все знали, что после пожара Куинны едва сводили концы с концами. Борьба со страховой компанией. Изгнание из отеля. Покупки в секонд-хенде. Захария Кулпеппер, видимо, предположил, что Расти попробует пополнить счета, заставив должников расплатиться. И он был недалек от истины. На днях Гамма кричала Расти, что двадцать тысяч долларов, что должен им Кулпеппер, могли бы сильно поправить дела.
