Но ответ совета директоров мало отличался от того, какой в свое время пришлось услышать Малину: «Дэвид, перестаньте так много говорить. Ваша фамилия не Спилберг, и мы не собираемся рисковать всей компанией под ваше честное слово. Не заговаривайте об этом больше до тех пор, пока не найдете способ сделать это с небольшим риском или вовсе без оного».
Они не то чтобы напрямую отказывали – скорее хотели, чтобы он вернулся с конкретным планом, отвечающим их возмутительным требованиям. Хотя многие члены совета директоров, конечно, думали, что больше никогда о Майселе не услышат. Ему же нужно было выиграть время, поэтому он попросил совет директоров пойти на одну уступку – «заморозить» новые лицензионные сделки, особенно те, которые уже были в разработке. Капитана Америку в тот момент хотели продать Warner Bros., а Тора – Sony. «Если вы выдадите им лицензии, – сказал он, – я уже ничего не смогу сделать, даже если достану необходимые деньги».
Перлмуттер был заинтригован, в частности, возможностью контролировать даты выхода фильмов, которые стимулировали продажи игрушек. А потому совет директоров согласился приостановить лицензирование и дать Майселу отсрочку. Если он каким-то образом соберет полмиллиарда безрисковых долларов, они будут счастливы снова его увидеть.
В любое другое время это было бы невыполнимой задачей. Но когда Майсел, заручившись поддержкой консультантов, составил бизнес-план и приступил к переговорам с банками в течение всего 2004-го года, то в начале следующего он осознал: то, чего хотят Перлмуттер и совет директоров, на самом деле выполнимо. Финансовый пузырь, который обрушится на мировую экономику четыре года спустя, тогда еще только рос, и крупные финансовые институты искали новые инструменты инвестирования, не обращая особого внимания на риск.
Голливуд оказался для этого весьма привлекательным местом. Студии одна за другой заключали «плановые сделки», по условиям которых хедж-фонды и банки предоставляли сотни миллионов долларов на финансирование половины или четверти расходов на создание фильмов, которые выйдут в ближайшие несколько лет. Тогда это казалось безопасным вложением: да, некоторые фильмы потеряют деньги, но, если финансировать сразу несколько десятков фильмов, какие-то из них точно отобьют инвестиции.
Однако Уолл-стрит не рассчитывала на то, что продажи DVD вскоре начнут резко падать и «гонорары за распространение», которые взимали студии – обычно от 8 % до 12 % сверху, чтобы покрыть свои расходы, – будут поглощать прибыль от всех хитов, кроме самых крупных. И тогда большинство «плановых сделок» станут невыгодными.
С другой стороны, никто не инвестировал в Голливуд исключительно ради денег. Даже самый сообразительный инвестор демонстрировал гибкость суждений, когда ему предоставлялась возможность читать сценарии, общаться со звездами на красной дорожке, а затем – видеть на экране свое имя в качестве «исполнительного продюсера».
Майсел был холостяком, который не мог удержаться от того, чтобы похвастаться эсэмэсками от Шона Пенна или рассказать, как они с Леонардо ДиКаприо познакомили своих мам на Дне матери. И он разыграл эту карту до конца. После почти двухлетних переговоров он нашел партнеров, готовых дать ему все, что он хотел, – перед такой сделкой не устоял бы даже Айзек Перлмуттер.
Договорившись с банком Merrill Lynch с Уолл-стрит, Майсел обеспечил компании займ на $525 миллионов. Marvel могла использовать эти деньги на создание любого фильма стоимостью менее $165 миллионов с рейтингом PG-13 в течение следующих семи лет – и при этом сохраняла все права на сопутствующие товары. Теперь Marvel не обязана была делиться ни пенни с продажи игрушек, а также могла покрыть все расходы на дополнительный персонал для производства фильма, не потратив на это ни цента из своего кармана.
Кроме того, Marvel гарантированно получала 5 % выручки от производства фильмов – деньги, которые платили другие студии, снимавшие фильмы с ее персонажами. Только в этом случае Marvel должна была заплатить эти 5 % сама себе еще до всех выплат инвесторам.
И это были 5 % от всей выручки, которые получали фильмы, в том числе и с продаж DVD. Как правило, доля актеров или лицензиаров, таких как Marvel, распространяется только на одну пятую часть дохода с продаж DVD-дисков – защита, которую студии обеспечили себе для получения прибыли. Майсел все ждал, когда банкиры затребуют такие же условия, на что ему пришлось бы ответить: «Хорошо, вы правы». Но, неопытные в голливудских делах, они так этого и не сделали.
А между тем эти 5 % работали независимо от того, принес ли фильм прибыль. Как подсчитал Майсел, сочетая эти деньги с самым скромным доходом от продаж сопутствующих товаров, в худшем случае Marvel получит от $25 до $50 миллионов за фильм. Кроме того, у нее будет по крайней мере четыре попытки, прежде чем сдаться, так и не сумев выплатить проценты по займу.
«Мы гарантированно заработаем от $100 до $200 миллионов, просто подписав контракт. И это в худшем случае, – сказал он совету директоров весной 2014 года. – В лучшем – заработаем миллиарды».
Все это было замечательно, но не касалось самого большого страха Перлмуттера – залога. Какой бы низкой ни была ваша процентная ставка по ипотеке, в конце концов, если вы не осилите выплаты, банк может забрать ваш дом. Вот почему совет директоров хотел заключить с Merrill Lynch сделку «без права регресса» для Marvel – то есть чтобы компании не пришлось отказываться от каких-либо активов, если фильмы провалятся и она не сможет вернуть деньги.
Удивительно, но Майсел и этого добился. Залогом для съемок были… права на создание самих картин. В сделку включили десять позиций (персонажей или групп персонажей), и Marvel было гарантировано право снять фильмы по крайней мере про четырех из них. После этого, если компания не сможет платить по займу, Merrill заберет на них все права. Marvel по-прежнему сможет создавать комиксы и игрушки, основанные на этих супергероях, но не фильмы.
Если бы Marvel последовательно провалила все свои четыре попытки, Перлмуттер почти наверняка сбежал бы из кинобизнеса. Да и сам жанр фильмов, основанных на персонажах Marvel, скорее всего, перестал бы быть таким успешным. Таким образом, если Marvel не сможет заплатить, права на создание фильмов все равно окажутся для нее почти бесполезны.
«Риска нет, или он ничтожно мал, а прибыль гарантирована», – объяснил Майсел. С таким подходом к кинобизнесу мог согласиться даже Айк Перлмуттер. И вот, после более года отказов сначала Малину, а затем Майселу, совет директоров Marvel согласился войти в кинобизнес.
«Идея была в том, чтобы делать безубыточные фильмы, получать свои 5 % гонораров, а затем зарабатывать остальное на сопроводительных товарах. Мы сами сможем контролировать дату выхода фильмов и убедимся в том, что они получаются играбельными», – сказал человек, близкий к Перлмуттеру, использовав жаргонное словечко для обозначения фильмов, персонажи которых естественным образом попадают на полки магазинов с игрушками.
Paramount Pictures согласилась распространять и рекламировать фильмы – затратный процесс, который Marvel не могла себе позволить, – за 10 % дохода. Это стандартная сумма для подобных сделок, но позднее, после успеха «Железного человека», Marvel снизит эту долю до 8 %.
