Некоторые принимали деньги китайских инвесторов за старые добрые «деньги от идиотов». И действительно, вкладывать в фильмы – не самый разумный способ получить наилучшую прибыль для любого инвестора в мире. Другие придерживались иной теории: богатые китайские предприниматели и бизнесмены стремятся вывести свои деньги из Китая, поскольку автократическое правительство может прибрать к рукам чужое богатство в любое время и по любой причине. Конечно, Голливуд долгое время был местом легального отмывания денег. Но те, кто работал с китайцами наиболее тесно, знали, что главной причиной этих инвестиций было нечто вроде обратного колониализма. После более чем десятилетнего пребывания в качестве рабочей лошадки Китай захотел поменяться с Голливудом ролями.
Соединенные Штаты уже доказали силу поп-культуры в установлении мирового господства нации. Китай хотел сделать то же самое. Пекинское правительство рассматривало искусство и культуру как форму «мягкой силы», с помощью которой оно могло распространять свое влияние на весь мир без применения оружия.
За последние несколько лет китайские фильмы местного производства стали добиваться настоящего успеха в прокате. Но большинство из них были комедиями со специфическими отсылками к китайской культуре и мелодрамами, которые не переводились на другие языки. Китаю еще предстояло создать глобальный блокбастер. И поскольку рост кассовых сборов в этой стране в 2016-м и начале 2017 года уже замедлился, фильмы-лидеры мирового проката теперь будут иметь решающее значение в развитии китайского кинобизнеса и, как следствие, становлении Китая как глобальной державы.
Поэтому китайские компании при поддержке правительства начали инвестировать в Голливуд, чтобы узнать, как опытные мастера создают блокбастеры, которые добиваются признания во всем мире. Через несколько лет, полагали они, Китай научится делать это без чьей-либо помощи. «Работа с такой компанией, как Universal, поможет нам повысить свой уровень мастерства», – сказал глава китайской развлекательной компании Perfect World Pictures, инвестировав $250 миллионов в ряд готовящихся к выходу фильмов американской студии.
Конечно, добиться этого будет нелегко. Одной из самых громких попыток создать всемирно успешный блокбастер в Китае стала «Великая стена» с Мэттом Дэймоном в главной роли, снятая студией Legendary Pictures, которая принадлежит Wanda. Это был фильм с бюджетом в $150 миллионов, повествующий о войне с монстрами на Великой Китайской стене. В мировом прокате он собрал неутешительный $171 миллион, а в США – катастрофические $45 миллионов. К тому же правительственный валютный контроль, установленный в начале 2017 года, ограничил, по крайней мере временно, поток денег из Китая в Голливуд.
Но поворачивать назад было слишком поздно. Как и всегда в отношениях Голливуда с Китаем, американцам пришлось подыгрывать. Никаких других желающих вкладывать миллиарды долларов в их проблемный бизнес, особенно в создание оригинальных или малобюджетных постановок, к середине 2010-х годов уже не осталось.
«Это будет одна из первых полностью китайских киностудий в Голливуде, – сказал Гудман о своем новом предприятии, когда его партнер Чжан Чжоу, вице-президент китайской компании LeEco, докурил сигарету. – Это творческое партнерство, которое берет лучшее из нашего прошлого и их будущего, и объединяет в одно целое».
LeEco – китайский гигант электроники, выпускающий смартфоны, телевизоры с подключением к Wi-Fi и электромобили, а также владеющий онлайн-видеосервисом, похожим на Netflix. Сверхуверенный в себе, свободно говорящий по-английски Чжан, которого Гудман называет «ЧЧ», хотел соединить информацию о поведении потребителей по всему миру, которую собирала его фирма, с производством фильмов, частично основанных на этих данных, а затем выпускать их на собственной платформе.
Эта идея прекрасно сочеталась с желанием Гудмана двигаться быстрее, чем позволяла инфраструктура старых студий. Его Dichotomy теперь заворачивалась в упаковку развлекательного отдела LeEco под названием Le Vision Pictures, которым он управлял из Лос-Анджелеса. С его помощью он наконец мог делать фильмы, основываясь на том, что людям понравилось в Интернете вчера, а не на том, что они посмотрели в кинотеатре или купили на DVD в прошлом году. И если какие-то из его микробюджетных картин не дотягивали до театрального релиза, их просто выпускали онлайн на собственной платформе.
Что еще более важно, теперь у него появился сторонник с широким карманом, а значит, он был свободен, по крайней мере временно, от давления кассовых прогнозов и от бесконечной охоты за новыми «Мстителями». Иными словами, от единственных вещей, которые имели значение во всем остальном Голливуде.
Чжан, конечно, желал заработать, но еще больше он хотел возглавить первую китайскую компанию, которая снимает фильмы, популярные во всем мире. Пусть ее производством руководил американец, Le Vision все равно оставалась единственной китайской студией, способной конкурировать с Paramount и 20th Century Fox.
Не исключено, что через несколько лет этот американец Чжану больше не понадобится.
14. Поле чудес. Студийные перебежчики и будущее оригинальных фильмов
Партнерство Адама Гудмана и Le Vision стало не просто очередным примером китайских денег, наводнивших американский кинобизнес. Это был новый путь для тех в Голливуде, кто мечтал снимать оригинальные картины, что на классических студиях стало практически невозможно.
В прошлом управление производством на студии, как делал Гудман в Paramount, было работой мечты для любителей кино. Эта должность позволяла им выбирать фильмы на свой вкус. Думаете, что прочитали отличный сценарий? Обожаете этого режиссера? Руководители студий могут тратить миллионы, чтобы снимать именно те фильмы, которые им нравятся, и выпускать их в кинотеатры по всему миру – до тех пор, пока остаются в рамках бюджета и достаточно редко ошибаются с выбором. Известнейший образец этого типа руководителей – история Роберта Эванса, главы Paramount 1970-х годов, который сделал «Ребенка Розмари», «Гарольда и Мод» и «Крестного отца». Его автобиография «Парень остается в картине» и сопутствующий ей документальный фильм обязательны для всех, кто очарован безмятежными днями Голливуда.
Но жизнь на студиях больше не напоминала ту, которую вел Боб Эванс, и в обозримом будущем это не изменится. Сегодня руководители студий уже не определяют, что окажется в кинотеатрах, на основании собственных предпочтений. Их нынешняя работа состоит в том, чтобы распознавать и культивировать франшизы. У них, прямо как у топ-менеджеров Procter & Gamble, теперь есть коллекция брендов, интерес к которым необходимо поддерживать. Только вместо того, чтобы постоянно обновлять упаковку и ингредиенты, руководители студий снимают сиквелы, спин-оффы и дополнения к кинематографическим вселенным.
И только потом, когда эта работа будет сделана, они могут снять несколько недорогих комедий, драм или триллеров, которые им нравятся и которые, по их мнению, смогут добиться успеха в прокате. Совсем как дети, которым разрешают посмотреть телевизор, только когда те сделают уроки.
