Здесь нужно принять во внимание еще одну составляющую мировоззрения генерала де Голля: его представление о роли СССР, читай России, в трагической истории Европы ХХ в.
Генерал де Голль сохранял приверженность той концепции европейского равновесия и безопасности его родины, в которой важную роль играли франко-русские отношения. Россию французы, в первую очередь военные, долгое время воспринимали в качестве тылового союзника, необходимого для того, чтобы обеспечить Францию средствами противостоять мощи Германии. Де Голль разделял уверенность многих историков в том, что именно ослабление этих связей позволило Бисмарку создать единую Германскую империю и привело к катастрофе 1870 г. Но от союза, позволявшего Франции сопротивляться наступлениям немецкой армии в 1915–1916 гг. и очень дорого обошедшегося тогда России, о чем, впрочем, де Голль говорил Сталину, отказались ради чудовищного советско-германского пакта, одним из следствий которого стала катастрофа 1940 г. Вся военная карьера генерала де Голля протекала под знаком франко-русского тылового союза и убежденности, что от него зависит судьба сильной Франции. Будучи прекрасно осведомленным о сути строя, который Ленин в 1917 г. установил в России, генерал де Голль, тем не менее, был убежден, что наряду с тоталитарной страной, наряду с наводящей ужас системой остается еще Россия – вечная союзница, необходимая Франции. Он также был убежден, и сохранил это убеждение, что, несмотря на русскую революцию, Франция должна беречь союзнические отношения с Россией, чтобы нейтрализовать Германию, которая навсегда останется ее самым главным и опасным врагом. Франко-советский договор 1944 г., таким образом, являлся для генерала де Голля логическим продолжением той политики, которая, по его мнению, неизменно обеспечивала безопасность Франции, неважно, какой ценой.
По возвращении в столицу генерал де Голль мог с оптимизмом оценивать свою политику в отношении России и налаженные со Сталиным контакты. Диалог, начатый в Кремле, пусть даже он бывал жестким и неприятным, подписание франко-советского договора – все свидетельствовало о том, что ему удалось поставить себя на равных со своим собеседником и восстановить ранг Франции. Сталин принял его так же, как незадолго до этого принял Черчилля. Французские летчики воевали на Восточном фронте, никто не мог оспаривать, что «Свободная Франция» является полноправной сражающейся стороной, что ей отведено место в стане победителей.
Великое разочарование: Ялта
Генералу де Голлю потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, насколько иллюзорными в реальности были эти успехи. Еще будучи в Москве, он чувствовал, что три великие державы готовят некую сделку, жертвами которой могут стать свобода народов, будущее Европы и, возможно, статус Франции. Удар ему нанесли очень быстро: им стала Ялтинская конференция, о планах проведения которой сообщила в январе 1945 г. англо-американская пресса.
Благодаря нескольким газетным статьям мир узнал о том, что представители трех великих держав планируют собраться в Крыму, чтобы обсудить там меры по скорейшему завершению войны, планы мирного урегулирования и проект Организации Объединенных Наций. Да, годом ранее те же главы трех великих держав встретились в Тегеране, не поставив в известность генерала де Голля. Но к январю 1945 г. ситуация радикально изменилась. Генерал на тот момент возглавлял французское правительство. Его войска, покрыв себя славой на Ближнем Востоке, на Восточном фронте, удерживали, вопреки воле Рузвельта и американских военачальников, взятый Страсбург, форсировали Рейн и сражались на немецкой земле. Генерал де Голль не мог смириться с тем, что Франция исключена из участников совещания, на котором будут обсуждать, как закончить войну и обустроить послевоенный мир, и его реакция не заставила себя ждать. 15 января министр иностранных дел Жорж Бидо от имени Временного правительства Французской республики разослал правительствам трех великих держав меморандум с напоминанием о той роли, которую играли французские армии в боевых действиях против Германии, о ресурсах – в том числе в виде своих портов, – которые Франция предоставила в распоряжение союзников. Меморандум заканчивался следующими словами: «Независимо от высоких политических или моральных мотивов, ВПФР, таким образом, считает уместным сообщить, что его участие в подобных конференциях [речь о конференции, которая должна была состояться в Крыму. – Примеч. авт.] является, по его мнению, необходимым в плане того, что имеет отношение как к общим проблемам ведения войны, так и к тем, урегулирование которых касается мирного будущего, проблем, в которых ответственность Франции очевидна»
66.
Генерал де Голль считал, и совершенно справедливо, что причиной его неучастия в Ялтинской конференции является враждебное отношение к нему Рузвельта. Он поделился этой мыслью с Массильи, и тот подтвердил его предположение. На деле же, к его присутствию отрицательно относились все три лидера.
Сталин, обращавшийся к нему в Москве с дружелюбными речами, и слышать не хотел о том, чтобы его пригласить, а Черчилль, который, по мнению де Голля, вел себя по отношению к нему более открыто, ориентировался в принятии решения о недопуске в клуб великих держав на Рузвельта. С целью как-то сгладить углы он сказал Энтони Идену, что собирается лично отстаивать интересы Франции в Ялте. Рузвельт также хотел облечь исключение Франции из игры в более приемлемую форму и с этой целью направил к генералу де Голлю 28 января – за несколько дней до открытия конференции – своего главного советника и друга Гарри Гопкинса
67. Разочарованный комментарий генерала: «Он должен был заставить нас проглотить пилюлю!» Гопкинс изложил генералу де Голлю причины настороженности Рузвельта, упомянув не только ошеломивший американцев разгром Франции в 1940 г., но и распри в руководстве «Свободной Франции». Де Голль без труда нашел контрдоводы, ответив, что в 1940 г. Франция ожидала хоть какого-то сигнала о помощи от США, что во время Первой мировой войны Соединенные Штаты также пришли на выручку далеко не сразу и что при подписании Версальского мирного договора Франции отказали в необходимых гарантиях безопасности. Генерал де Голль продолжил свою обвинительную речь, напомнив о том, как долго американцы потворствовали деятельности правительства Виши, с какими проволочками поставляли вооружение французской армии. В ходе этого диалога, хотя де Голль и выступал в роли просителя, не желающего, чтобы Вашингтон продолжал игнорировать Францию, он вел себя так же, как всегда, когда считал, что его родине наносят оскорбление: резко и высокомерно, невольно настраивая собеседника против себя. Несмотря на это, Гарри Гопкинс ходатайствовал за Францию у Рузвельта. Это ходатайство поддержали Черчилль и Иден, что помогло вырвать у колеблющегося американского президента уступки, призванные вернуть Франции «ранг», утраченный в 1940 г. Черчилль подчеркивал, что без участия Франции невозможно обеспечить стабильность в Европе. Таким образом, оставшись за кадром Ялтинской встречи, Франция, тем не менее, извлекла из нее конкретные выгоды. Место постоянного члена Совета Безопасности ООН, учредительную конференцию которой планировалось провести в Сан-Франциско, статус члена Контрольного совета, который должен был заседать в Берлине, и зону оккупации Германии, выделенную из британской и американской зон. Все это досталось Франции с большим трудом ввиду враждебного настроя Сталина и (пусть и в меньшей степени благодаря усилиям Гопкинса) Рузвельта. Означали ли сделанные Франции уступки, что «большая тройка» признавала за ней возможность присоединиться к группе держав-победительниц? Скорее всего, нет, что иллюстрирует одна история, достоверность которой трудно проверить. Жан Лакутюр в своей биографии генерала сообщает, что при обсуждении критериев великой державы Сталин якобы сказал: «Для этого нужна пятимиллионная армия»
68, а Черчилль, беспокоясь за свою страну, будто бы уточнил: «Трехмиллионная». Другая версия этого диалога, источник которого Лакутюр, со своей стороны, не указывает, восходит к беседе Сталина с генералом Катру, послом Временного правительства в СССР, состоявшейся 19 марта 1945 г. в присутствии Молотова. В протоколе встречи читаем: «Сталин говорит, что он припоминает, что во время Крымской конференции Черчилль в шутку сказал, что для того, чтобы участвовать на такой конференции, нужно иметь, по крайней мере, 5 миллионов солдат. Он, Сталин, сказал на это Черчиллю, что нужно иметь хотя бы 3 миллиона солдат»
69. Какой из этих диалогов соответствует действительности? В телеграмме Катру, где сообщалось о той самой встрече, о данном эпизоде не говорится ни слова. Но он подробно изложен в одном из сборников советских документов
70. Если говорить о Франции в свете этого исторического анекдота, стоит напомнить, что степень ее участия в боях, начавшихся на территории Германии, ограничивалась тогда несколькими десятками дивизий.
