Так уж устроена человеческая привязанность, что каждое путешествие и каждое изгнание толкают нас на поиски дома. То, что возвращение на родину (nostos), обретение дома, является одной из наших самых глубоких потребностей, очевидно по той цене, которую мы готовы за него платить. Всем известна сладкая боль возвращения в покинутые когда-то места или обретения нового дома, в котором смогут угнездиться и расти наши надежды на будущее. По-прежнему, пересказывая трудный путь Одиссея, мы думаем о том, на что готов пойти человек, чтобы вернуться к родному берегу и войти в ворота своего дома.
Поскольку наш мозг больше мозга птиц и морских черепах, мы знаем, что не всегда возможно или даже желательно возвращаться на один и тот же клочок земли. Дом не всегда должен быть связан с одним-единственным жилищем или местом на земле. Мы можем выбирать его форму и местоположение, но не его значение. Дом – это место, которое мы знаем и в котором нас знают, где мы любим и любимы. Дом – это наше мастерство, право голоса, неразрывная связь и святилище: отчасти свобода, отчасти процветание… отчасти прибежище, отчасти обещание.
Чувство, что дом ускользает, вызывает невыносимую тоску. У португальцев есть название для этого чувства: saudade, слово, которое, говорят, выражает тоску по дому и печаль разлуки с родиной многих поколений эмигрантов. Стремительные сдвиги XXI века сделали эту острую тоску и эту печаль бесприютности всеобщим явлением, которое коснулось каждого из нас
[5].
II. Реквием по дому
В 2000 году группа компьютерщиков – ученых и инженеров – Технологического института Джорджии совместно работала над проектом под названием «Осведомленный дом (Aware Home)»
[6]. Предполагалось, что это будет «живая лаборатория» для изучения «повсеместной компьютеризации». Они представили себе «симбиоз человека и дома», при котором многие одушевленные и неодушевленные процессы были бы охвачены сложной сетью «чувствительных к контексту датчиков», встроенных в дом, и носимых компьютеров, используемых его обитателями. Проект предусматривал «автоматическое беспроводное взаимодействие» между платформой, размещавшей личную информацию носимых устройств жильцов, и второй платформой, которая хранила информацию датчиков об окружающей среде.
Было сделано три рабочих допущения: во-первых, ученые и инженеры исходили из того, что новые системы данных создадут совершенно новую область знаний. Во-вторых, предполагалось, что права на эти новые знания и возможность использовать их для улучшения своей жизни будут принадлежать исключительно жильцам дома. В-третьих, команда предположила, что при всей его цифровой магии «Осведомленный дом» обретет свою жизнь в качестве современной инкарнации древних архетипов, согласно которым, для тех, кто живет в его стенах, «дом» становится святилищем.
Все это было отражено в инженерном плане. В нем особое значение придавалось доверию, простоте, суверенности личности и неприкосновенности дома как частной сферы. Информационная система «Осведомленного дома» представлялась в виде простой «замкнутой петли» с лишь двумя узлами, которая полностью контролировалась жильцами дома. Поскольку дом будет «постоянно следить за местонахождением и деятельностью жильцов… и даже отслеживать состояние здоровья своих жителей, – заключила команда, – необходимо, чтобы жильцы сами владели и распоряжались распространением этой информации». Вся информация должна была храниться на носимых компьютерах жильцов, «чтобы обеспечить конфиденциальность персональной информации людей».
К 2018 году мировой рынок «умных домов» оценивался в 36 миллиардов долларов; ожидалось, что к 2023 году он вырастет до 151 миллиарда
[7]. За этими цифрами стоят тектонические сдвиги. Рассмотрим только одно устройство для умного дома: термостат Nest, изготовленный компанией, которая сначала принадлежала Alphabet, холдинговой компании Google, а затем, в 2018 году, была поглощена Google
[8]. Термостат Nest делает многое из того, что предусматривалось в «Осведомленном доме». Он собирает данные о своем использовании и об окружающей среде. Он использует датчики движения и делает расчеты, изучая поведение жителей дома. Приложения Nest могут собирать данные из других подключенных продуктов: автомобили, печи, фитнес-трекеры и кровати
[9]. Такие системы могут, например, включать свет при обнаружении аномального движения, управлять видео- и аудиозаписью и даже отправлять уведомления домовладельцам или другим лицам. В результате слияния с Google термостат, как и другие продукты Nest, получит встроенные возможности искусственного интеллекта Google, в том числе его персонального цифрового «помощника»
[10]. Как и «Осведомленный дом», термостат и его собратья создают огромные новые пласты знания и, следовательно, новую власть, – но для кого?
С поддержкой Wi-Fi и подключением к интернету, сложные персонализированные массивы данных термостата загружаются на серверы Google. К каждому термостату прилагается «Политика конфиденциальности», «Пользовательское соглашение» и «Лицензионное соглашение с конечным пользователем». В них заложены серьезные негативные последствия для конфиденциальности и безопасности, при которых конфиденциальная домашняя и личная информация передается другим умным устройствам, не названным сотрудникам и третьим лицам для целей прогнозного анализа и продажи другим не указанным сторонам. Nest не несет почти никакой ответственности за сохранность собираемой информации и совершенно не отвечает за то, как будут использовать эти данные другие компании в его экосистеме
[11]. Детальный анализ политики Nest, проведенный двумя учеными Лондонского университета, привел их к выводу, что для тех, кто пожелает войти в связанную с Nest экосистему подключенных к сети устройств и приложений, каждое из которых предлагает свои не менее обременительные и вызывающие условия, покупка единственного домашнего термостата повлечет за собой необходимость ознакомления с почти тысячей «соглашений»
[12].
