– Долго еще?
– Почти приехали, – Джимми махнул на Уильяма рукой. – Я выжимаю все, что можно из этой малышки.
Уилл потёр переносицу и зажмурился.
– Почему машины такие медленные?
– Ну, знаешь ли, – возмущённо запыхтел Джимми, выкручивая руль вправо. – Тут четыре ступени. Ее только недавно выпустили. Новинка, так сказать. Мистер Кёниг лично ее выбирал.
– Я рад, но это не отменяет того, что сейчас мы плетёмся как черепахи.
Джимми смерил Уильяма в зеркало заднего вида укоризненным взглядом и резко остановил машину. Уилл упал на противоположное сиденье, а Алан звучно стукнулся головой о стекло, оставив на нем жирное пятно.
– Приехали, – сухо отрапортовал Джимми, не глядя на Уилла поправляя перчатки на руках.
– Помоги его перенести.
Лицо Джимми исказилось от удивления, когда он поднял взгляд и встретился глазами с глазами Уильяма. Мужчина поджал губы. Машина громко закашлялась на морозе и затихла, в последний раз чихнув, чтобы затем выпустить Джимми из своих тёплых объятий.
Всю дорогу до входной двери Уилла не покидало чувство, что Джимми словно бы делает ему одолжение, помогая перенести едва дышащего Алана из машины. Было ли это непонимание стараний Уильяма или же Джимми уже мысленно искал себе другую работу? Уилл не знал ответа, но мог лишь догадываться по ставшему неожиданно безразличным взгляду, по плотно сомкнутым в строгую официальную полоску губам и по обременённому выражению лица. Джимми было в тягость тащить на себе Алана, и этот контраст на фоне его энтузиазма в переулке полчаса назад, пугал, нет, удивлял Уилла.
Входная дверь легко поддалась Уильяму, и они ввалились в тёмный коридор. Пальцы сами нащупали небольшой выключатель, и одна единственная лампочка вспыхнула мотыльком в ночном покрывале.
Джимми присвистнул и усмехнулся:
– Да, не густо у тебя добра-то.
Пустой коридор, в котором они пытались развернуться, грустно взирал на непрошенных гостей небольшим шкафом, вешалкой для пальто и старым стулом. До люстры руки у Уилла так и не дошли, а лампочка сменялась гораздо быстрее. Причудливые настенные светильники были свалены в кучу в углу около гостиной, поблёскивая хрустальными украшениями, а на небольшой тумбочке стояла одна единственная фотография в богатой золотой рамке.
Жизнь в больнице наложила на Уильяма свой отпечаток. А проведённое в тюрьме время научило обходиться и без того неприхотливого в быту мужчину еще меньшими затратами.
– Клади его на стол, – приказным тоном протянул Уильям, как только они втянули Алана на кухню. Перехватив Алана под руки, Уилл уложил его на спину и поспешил помочь Джимми закинуть неподъёмные ноги на стол. – Да, вот так.
– Еще нужна моя помощь?
– Нет, – Уилл бросил взгляд на мерно щелкающие настенные часы. – Уезжай побыстрее и убедись, что мы не наследили слишком сильно. Я смогу объяснить полиции лужу крови перед входной дверью в случае чего. Но я бы предпочёл обойтись без допросов.
– Не волнуйся, – Джимми широко улыбнулся, и Уильяму почудилось на мгновение, что в этой улыбке было все, кроме искренней поддержки. Яд, издёвка и непонятное Уиллу торжество смешались в безумный коктейль на лице Джимми. – Мистер Кёниг держит меня не только за мои выдающиеся способности шофёра.
Джимми исчез, даже не хлопнув дверью. Он легко растворился в воздухе, оставив Уильяма один на один с едва дышащим Аланом и разъедающим все внутренности чувством вины. По правде говоря, сам факт того, что Алан все еще дышал вводил Уильяма в странное исступление. Все его знания, весь его небольшой, но ценный опыт говорили, что невозможно оставаться живым, когда почти вся кровь покинула тело, а сердце бьётся настолько слабо, что даже вскрой ты кожу и мышцы – вряд ли увидишь пульсацию в венах.
Но Алан Маккензи все еще был жив.
Пиджак и рубашка разлетелись маленькими пуговками вскоре вслед за ними отправилась и рубашка, открыв Уильяму доступ к ране Алана. Не нужен был рентген-аппарат, чтобы понять – все попытки спасти его жизнь будут тщетны, но Уильям зачем-то попытался вытащить пулю. Рана хлюпала кровью, а мягкие желейные ткани обхватывали пальцы Уилла, пока он пробирался все глубже. Он чувствовал, как рядом изредка раздаются слабые удары сердца, а пуля словно ускользала от него.
– Давайте же. Еще не пришло ваше время. Я в этом точно уверен.
Он схватил цепкими и ловкими кончиками что-то продолговатое и холодное и резко выдернул руку. Пуля поблёскивала в свете ламп своей черной поверхностью, и Уильям поднёс ее поближе. Крупная и гладкая, она была сплошь покрыта темной маслянистой жидкостью, как и пальцы Уилла. Пуля была холодной, хоть и находилась так долго в теле Алана, и стоило Уиллу чуть сдавить ее, как она разлетелась мелкой пылью, заставив Белла отшатнуться от стола и с ужасом уставиться на свою руку. Масло медленно стекало с его кончиков пальцев и жирными каплями опадало на пол. Оно не было похоже на кровь. Уильям никогда не видел подобного и просто пялился на блестящую в темноте руку, пока не вспомнил о лежащем на столе Алане.
Схватив полотенце, он тут же попытался оттереть тёмное масло, но оно лишь больше размазалось по его руке. Отбросив в сторону ткань, Уилл примерился к груди Алана и положил ладони друг на друга, молясь всем известным богам, чтобы стол выдержал подобное обращение с собой.
– Ну же.
Уилл несколько раз с силой надавил на грудь Алана и припал к его губам, выдыхая в рот воздух, но сердце все так же продолжало затихать, как бы сильно Уильям ни давил на него. Стол надрывно скрипел и раскачивался из стороны в сторону, его ножки подкашивались, и вся импровизированная операционная вот-вот должна была развалиться от прикладываемых Уильямом усилий по реанимации – по правде говоря, это была не самая его сильная сторона, – но в какой-то момент Алан хрипло застонал, вскинул на секунду руку и затих, оставив Уилла один на один с надоедливым тиканьем часов.
– Черт! – негромко прорычал Уильям, опершись руками о край столешницы, и бросил взгляд на наручные часы. – Время смерти – одиннадцать часов пятьдесят три минуты после полудня.
Чувство тоски разрывало Уильяма. Приход Алана Маккензи в его жизнь принёс с собой только беспокойство и тревогу, и его уход должен был принести Уиллу облегчение. Но вместо этого мужчина чувствовал болезненную горечь. Привык ли он к Алану Маккензи? Определенно нет. Но отрицать, что с ним в жизни Уильяма появились новые неизведанные впечатления, он определенно не мог. Он смотрел на серое лицо Алана, на его выцветшие губы и на острые черты лица, пытаясь найти малейшую деталь, что смогла бы сказать, что он дышит и сейчас вновь распахнёт свои глаза. Но Алан лежал неподвижно. Еще один человек в списке тех, кого видел Уильям в последние секунды их жизни. Пустота давила, но не была невыносимой. Он еще один пациент, которому не повезло. И Уильяму придётся с этим жить.
Уильям долго сидел около Алана, бесцельно слонялся по кухне и несколько раз перебирал скромный набор столовой посуды. Он не мог найти себе места, а спички как назло не зажигались – лишь громко шипели и ломались, стоило провести ими по коробку. Уилл вглядывался в тёмное небо, но не находил на нем звёзд. Город вспыхивал фиолетовыми молниями на горизонте и яркими розовыми всполохами совсем рядом с домом Уильяма. Город наползал темными низкими тучами – предвестниками очищения и страданий.
