План работ, включающий в себя реконструкцию с серьезным увеличением размеров трех имеющихся в Кронштадте и Севастополе сухих доков, создание стапельного и достроечного кранового хозяйства, расширение и дооснащение современным оборудованием и станочным парком мастерских, был рассчитан на шесть с половиной лет.
По мере реализации контрактов предусматривалось вхождение концерна Виккерса и отдельных его дочерних фирм в акционерный капитал ряда российских предприятий. К кредитованию проектов Виккерса в России Захароф был намерен привлечь ряд британских, бельгийских, датских и голландских частных банков.
Одновременно с Виккерсом был заключен контракт на его участие в проектировании и постройке на питерских верфях для РИФа четырех линейных ледоколов по двенадцать тысяч тонн каждый, которым предстояло в будущем, воплотив в себе идеи Макарова и Менделеева, обеспечивать проводку грузовых судов и боевых кораблей Северным морским путем. Английская сторона обязалась поставить значительную часть стали для корпусных конструкций, оборудования и систем, а также винторулевые комплексы. Под закладку головного корабля был выделен стапель Адмиралтейского завода, второго – эллинг Балтийского завода.
Когда тайное стало явным, к удивлению сторонних наблюдателей, в Англии новости об этих сделках с противником их дальневосточного союзника не вызвали излишнего ажиотажа, ибо, как говорится, «политика политикой, а бизнес бизнесом». Напротив, газеты Парижа и Берлина отреагировали на произошедшее крайне нервозно. Увы, кричать «А почему не нам?!» было уже поздно. Первый розыгрыш мирового тотализатора под неброским названием «российская индустриализация» завершился. Лот уплыл англичанам, а весомый кусок его – одному пронырливому греку.
«Хорошо только, что он не знает, кому именно всем этим обязан и главное – почему, – подумал Вадим, глядя на сияющую физиономию Базиля после очередного его общения с Николаем, – иначе капитализация моей головы понизилась бы до ломаных трех копеек».
Окончательно господин Захароф убедился в том, что не прогадал, в день появления на свет наследника российского престола, когда во время охватившей столицу праздничной суеты был зван адмиралом Абазой на ужин в Императорский яхт-клуб. Там он услышал не только последние дворцовые сплетни про реакцию на рождение у царской четы сына некоторых их родственников типа «тетушки Михень», но и в подробностях узнал о том, что именно решили Николай, его министры и адмиралы на заседании ОСДФ 19 июня.
А заседание это было во многом знаковым. На нем был принят для руководства в действиях Морского министерства и Минфина на будущее предложенный императором новый принцип планирования военно-морского строительства в России. Он предусматривал разделение всех кораблей на боевые единицы первой линии и второй – резервной, куда включался устаревший морально или физически корабельный состав. Также было решено исключить из списков флота боевые корабли старше двадцати пяти лет с момента их ввода в строй, предусмотрев утилизацию или иное коммерческое использование всей этой рухляди.
Но главное – отныне было установлено жесткое количественное соотношение между собой кораблей различных классов, составляющих первую линию или назначенных к постройке: так называемый принцип «единицы заказа». За базу при определении пропорции наполнения кораблями разных классов первой линии решено брать эскадренный броненосец или большой броненосный крейсер, способный сражаться в линии.
В общем виде эта пропорция должна была выглядеть так: к одному эскадренному броненосцу или большому броненосному крейсеру в составе флота «прилагаются» один бронепалубный крейсер, четыре истребителя, шесть миноносцев, два подводных миноносца, шесть кораблей малых типов (сторожевик, минный охотник и т. п.), что и является «единицей заказа».
Установлен был также и принцип «подивизионного строительства», который предстояло жестко закрепить в Законе о флоте. Дивизия включает в себя четыре броненосца / больших крейсера с причитающейся каждому «челядью» (то есть четыре единицы заказа). Она должна состоять из совершенно однотипных кораблей. Впредь не допускаются даже небольшие различия между серийными кораблями, как, например, это имеет место быть на достраивающихся броненосцах типа «Бородино», за исключением индивидуальных элементов декора. Выгоды такого подхода были очевидны далеко не всем, однако аргументированный доклад Ксаверия Ксаверьевича Ратника, убедительно показавшего главные плюсы унификации – серьезное удешевление и ускорение строительства кораблей на опыте постройки Балтийским заводом «Суворова» и «Славы», а также серийных истребителей типа «Сокол» и 350-тонных Невского завода, в пух и прах разбил аргументы скептиков.
На том же заседании, исполняя данное ранее императором поручение, начальник МТК вице-адмирал В. Ф. Дубасов, исполняющий должность главного инспектора кораблестроения В. Х. Оффенберг и министр финансов В. Н. Коковцов выступили с согласованными предложениями по «Программе военного судостроения на 1905–1910 годы». В нее предложено включить четыре ЭБр (или больших БрКр), четыре бронепалубных крейсера второго ранга, сорок восемь минных крейсеров, миноносцев и подводных лодок, два минзага, двадцать четыре сторожевика и четыре линейных ледокола. Строительство ледоколов стало предметом особенно бурной дискуссии, но затеявший ее Витте и рьяно поддержавшие его негативную позицию Авелан и Кутейников в итоге так и не преуспели.
Хотя Базиль предполагал, что плановые цифры новой русской кораблестроительной Программы окажутся как минимум вдвое больше, куш впереди все равно маячил не маленький, и побороться за него стоило. А то, что царь решил строить всего четыре капитальных корабля, как минимум с точки зрения отсутствия помех для «русского» бизнеса Виккерса со стороны британского Кабинета и Адмиралтейства, не так уж и плохо. Ведь в Лондоне все опасались, что под шпицем поднимут планку много выше. Что же касается стоимости проекта, то здесь число килей в серии не столь и важно. Тем более что корабли-то русские собирались строить весьма интересные…
* * *
В связи с получением от Парсонса, после его встречи с Захарофым и российским морским агентом в Лондоне каперангом Бостремом, согласия на продажу производственной лицензии и предоставление необходимой информации о разработанных им турбоустановках ОСДФ было принято решение начать проектирование броненосца-крейсера нового типа.
С подсказки Руднева первый «бумажный» проект – Петрович не сомневался, что именно такой корабль все равно построен не будет – должен был иметь следующие особенности: водоизмещение стандартное – 15–16 тысяч тонн, главный калибр, состоящий из шести 305-миллиметровых орудий в двух трехорудийных башнях отечественной разработки; противоминная батарея 120-миллиметровок; 229-миллиметровый главный пояс и четырехвальная паротурбинная силовая установка Парсонса или же комбинированная из двух паровых машин и пары турбин, по своей мощности позволяющая кораблю развивать скорость до двадцати трех узлов.
Такой «хилый» облик для «перспективного» броненосца-крейсера задавался Петровичем с ограниченной целью – надо было приучить высокое «адмиральство» думать категориями новых размеров и скоростей для капиталшипов, а заодно свыкнуться с перспективой наличия на них турбин и трехорудийных башен. Впоследствии из этого «бумажного недомерка» должен был вырасти не менее чем 23-тысячетонный реальный корабль со схемой размещения четырех башен главного калибра, аналогичной виккерсовскому «Конго» или германскому «Дерфлингеру» из нашей истории, но вот каких и сколько пушек будет стоять в этих башнях – по три двенадцатидюймовки или по паре более крупных орудий, да и вообще, как именно и когда это произойдет, пока Петрович не знал. Да и не заморочивался особо этой проблемой. У него сейчас имелись дела поважнее…
