– Да и в мыслях не было, – поспешно пошел на попятный, слегка покраснев, вышеупомянутый Балк, – можно просто намотать бинтов побольше и…
– Все, давай оставим это, – ответ Михаила прозвучал просто, без криков и истерик, но было ясно, что никуда из Дальнего он не собирается и уговаривать его бесполезно.
– Да поймите же вы, там вы нужнее. Я могу себе позволить здесь погибнуть от шального снаряда или пули. Вы – нет. Без вас…
– Знаю, слышал – «хана всей России». А со мной в роли труса и беглеца, что – не хана? Нет уж, друг мой, я знаю только один способ управлять людьми, которым угрожает смерть, – быть с ними на равных, хотя бы в шансах попасть под тот самый шальной снаряд. А про «Монголию» я, естественно, в курсе, сам подписывал обращение к Катаоке с просьбой о пропуске некомбатантов и раненых. Через пару часов надо быть в порту, встречать. И раненых проводить. Кстати, Вера твоя на борту. Я подумал, что так тебе будет спокойнее. Тем более у нее брат должен быть во Владике, сам же говорил…
– Спасибо, Михаил.
– Не за что… Не понял я только, почему японцы, зная о скором шестичасовом перемирии, затеяли эту атаку, которую вы так, с огоньком…
– Восток – дело тонкое. И темное. Сдается мне, понимают самураи, что война уже едет совсем не по тем рельсам, потому и джентльменство их тяготит все больше. И звереют, естественно. Ну ничего, напалм им дурь-то слегка повыветрил.
– Напалм?
– Так у нас назывался тип огнесмесей, что мы сегодня, так сказать, впервые применили.
* * *
Погрузка раненых на «Монголию» закончилась за три часа до заката. Первый час погрузки Балк провел за штабелем пустых ящиков в конце северного пирса, обнимаясь с Верочкой Гаршиной, которая была приписана к госпитальному судну. Благо медицинское начальство все правильно понимало, а сестер на подмену хватало. Еще полчаса он убеждал вышеупомянутую девушку, что ей остаться в Дальнем нет никакой возможности. Их диспут завершился тем, что Балк на руках отнес сопротивляющуюся даму по трапу на палубу «Монголии». У лееров парохода Верочка перестала наконец молотить своими маленькими кулачками по плечам и спине Василия, положила голову ему на плечо и, глядя прямо в глаза, произнесла:
– Я согласна остаться на «Монголии», но с одним условием. Ты должен мне пообещать, что тебя не убьют.
– Наверное, это тебе должны обещать японцы, а не я, солнце мое.
– Ты умнее и лучше всех японцев на свете! И они тебя смогут убить, только если ты сам им это позволишь своей глупостью или неосторожностью… Пообещай мне, что ты этого не сделаешь, и я безропотно останусь на «Монголии». Иначе… – с угрозой начала Верочка.
– Хорошо, родная, хорошо! – успевший немного изучить характер своей подруги Балк решил не рисковать. – Обещаю не бросаться в одиночку больше чем на взвод японцев и всегда надевать калоши во время дождя и шрапнельного обстрела. Только и ты облегчи мою задачу – зная, что ты в безопасности, мне будет много проще сосредоточиться на войне и собственном сбережении.
– Ну вот и договорились, – радостно захлопала в ладоши Верочка, грациозно слезла с рук Балка и, задумчиво глядя на панораму затянутого дымом Дальнего, грустно добавила: – Но мы в любом случае теперь не увидимся несколько месяцев… Васенька, проводи меня в мою каюту. Моя соседка сейчас должна принимать раненых, а до отхода еще четверть часа. Мы же успеем, правда?
– Вера, ты уверена, что сейчас подходящее время для… – начал было Василий монолог голоса разума, пытаясь уговорить скорее себя, чем Веру, но был жестко и нежно прерван поцелуем.
– Капитан Балк, вы самый нерешительный морской офицер, что я когда-либо знала.
Усмехнувшись, Балк внезапно вытащил из кобуры наган, а левой рукой стал что-то долго искать за пазухой.
– Вася, если ты меня хочешь брать силой оружия, это совершенно не нужно, я и так уже давно твоя, всей душой. Пока, правда, не телом… – Верочка попыталась кокетливым сарказмом подавить свой страх перед первым в жизни настоящим свиданием.
К ее удивлению, в вынырнувшей из-за обшлага мундира левой руке Василия был зажат золотой червонец.
– А уж платить мне точно не надо, – слегка ошарашенно и обиженно произнесла Верочка, надув губки. Такой реакции на свою откровенность и смелость она точно не ожидала.
– Платить – и не подумаю, а вот наган мне сейчас и правда пригодится, – весело ответил Балк, бросил червонец на палубу «Монголии» и внезапно выстрелил в него. Подняв получившийся золотой «бублик» (хоть вид простреленного профиля императора Всероссийского и вызвал у него нездоровые ассоциации), Василий опустился на левое колено и, глядя снизу вверх в глаза любимой женщине, изложил:
– Я могу пойти с тобой, только если ты примешь от меня это. Другого кольца у меня для тебя пока нет, но для помолвки сойдет. Ты же, когда вся эта кутерьма закончится, правда, выйдешь за меня?
Спустя двадцать минут наспех одетые Василий и Верочка никак не могли оторваться друг от друга на площадке трапа. А когда матросы уже готовились втянуть его марш на борт парохода, Верочка, в своем репертуаре, задала последний вопрос, не имеющий отношения к их отношениям и звучащий совершенно не к месту:
– Вася, а зачем ты с собой таскаешь столько золотых червонцев? У тебя же китель весит не меньше полпуда?
– Видишь ли, Верунчик, если японцы нас тут не сегодня, так завтра все-таки окончательно прижмут, мне придется не только уходить самому, но еще и любой ценой вытаскивать отсюда Михаила. А уходить нам придется через Китай. Китайцев же зачастую проще купить, чем пытаться убедить или перебить, уж слишком их много…
* * *
Пока «Монголия» пробиралась к выходу из гавани, Балк успел присоединиться к Михаилу на маяке. Наблюдая за медленно удаляющимся пароходом, увозящим его Веру, Василий невольно тихонько начал насвистывать столь подходящее к его настроению «Прощание славянки».
– Что это была за мелодия, Василий Александрович? – поинтересовался заслушавшийся великий князь.
– Неужели я настолько фальшивлю, что вы не узнали «Прощание славянки»? – не на шутку обиделся Балк, гордящийся своим слухом.
– Никогда не слышал ни мелодию, ни название, – отозвался Михаил, – а такую мелодию я думаю, не забыл бы. Не наиграете потом?
– Тут не гитара нужна, даже рояля будет маловато, скорее полковой оркестр должен быть или даже симфонический… Это же лучший русский военный марш из всех, что были и будут. Неужели его еще не написали?
[11] Ну, как с этой войной немного разберемся, ноты запишем обязательно. Ибо как бы ни пошла теперь наша история, война эта в русской истории далеко не последняя…
