* * *
– Да-с… Политика, политика… Но некоторым… – в голосе императора вновь появился металл, – пора показать, что мальчик вырос. И собирается оставить сыну и всем русским людям великую и процветающую державу, имеющую свои интересы и способную их отстаивать перед кем угодно. Проклятые французские кредиты! А ведь было время, их за благо почитал. Как там, про дармовой-то сыр… Нет, Михаил, с этим нам нужно что-то делать. Это форменная удавка. Будем считать, что отставка «финансового гения» решена. И начнем исподволь готовить денежную реформу. Хоть не завтрашнего дня вопрос, но важнейший.
Столыпина вызову тотчас же. Повод есть: пускай расскажет, как замирял крестьян у себя в губернии. И вообще, сейчас сельский вопрос приобретает особую важность. Особенно в свете вашей информации, Михаил, о трех предстоящих нам неурожайных годах, начиная с 1906-го. Вот только голода нам сейчас, как в 1892-м, и не хватает! Тут уже можно не просто на экспорте потерять, крестьянин ведь вполне способен не «в кусочки» с сумой пойти, а за вилы взяться. Благодаря либералам и прочим агитаторам. И правы вы насчет элеваторов: хоть какой-то резерв создать за оставшийся год надо…
Теперь – Германия… Между нами, откровенно говоря, кузен мой психопат и вообще увлекающийся тип. Фат, позер и нахал. И мужлан вдобавок. Так что, Михаил, когда я вас познакомлю, не удивляйся, если он вдруг огреет тебя по спине и станет бесцеремонно ржать в ухо. Или посередине важного разговора начнет внезапно рассуждать, скажем, о красотах норвежских фьордов – родины нордической расы или о достоинствах петухов дармштадтской породы. Но судя по тому, что в вашем мире он пережил катастрофу рейха, войну, изгнание, суицид обожаемого флота и при этом не сошел с ума, что мне в его отношении регулярно предсказывают медицинские светила, дело с ним иметь можно. И нужно. Хотя многие здесь, во дворце, его терпеть не могут. А особенно в Аничковом…
Да, Оленька, и не смотри на меня так, пожалуйста. Наш батюшка не раз называл Вилли фигляром-кривлякой и вздорным юнцом. Знаю. Но время идет. Все течет, все изменяется. Очевидно, что под правлением Вильгельма Германия не просто прибавила. Она становится могущественной мировой державой, споро опережающей по скорости развития и Британию, и Францию, несмотря на все их колонии. Ну, и нас, грешных, само собой, как ни печально. Пока…
Конечно, и матушка, и Аликс будут не просто против нашего сближения с германцами. Милый Шлезвиг и обожаемый Дармштадт, униженные и оскверненные прусским сапогом, стучат в их патриотические сердечки. Особенно пылкие по отношению к Дании и к Гессену. Поэтому они, само собой разумеется, постараются сделать все, что в их силах, дабы таковому сближению помешать. Узнав подноготную наших планов, они сделают мою жизнь невыносимой пыткой. Я этого не хочу. Ничего о наших задумках в отношении Берлина императрицы услышать не должны. Но ясное дело, что-то расскажут им доброхоты-наушники. С этим уж ничего не поделаешь. Но не пойманный не вор, а царица доказательств – чистосердечное признание. Так, Михаил Лаврентьевич? Без прямых улик я отобьюсь. Со временем, попозже, придется, конечно, что-то им раскрыть. Когда процесс уже нельзя будет остановить…
Кстати, анализ личности Вильгельма от немецкого историка Эмиля Людвига, о котором Михаил нам рассказывал, будет серьезным подспорьем. Как и занятные моменты из мемуаров Бюлова и Тирпица. Если все дело в том, что наш кузен действительно трусоват, то это вполне объясняет некоторые его странности. И несколько облегчает нашу работу с ним.
По большому счету, океанские, колониальные устремления Вильгельма и его любимого адмирала, которым способствует канцлер, для нас просто манна небесная. Подумай, дорогая сестренка, во что для нас может вылиться стремление столь быстро крепнущего рейха искать решение своих болезней роста на суше? К чему немцев так и подталкивают англичане. Собственно, Михаил нам это в общих чертах уже рассказал. Боже упаси от такого. Поэтому честный, равноправный и долгосрочный союз с германцами нам важен. Врагов этому – две трети двора и почти все министерские. Что будет?.. Подумать страшно! Но здесь, действительно, кроме меня никто…
Надобно начинать. Ламсдорфа – тоже в отставку. Вернее, пускай едет лечиться. Если у него действительно язва желудка, то сначала – на воды, потом – в Италию. Только пусть по черноморцам доведет дело до конца. Со временем, возможно, и вернем к активной службе. Но сейчас, при смене курса, он будет только помехой.
Ну-ка, Михаил, подайте мне бумагу. И себе возьмите. Оленька, ты тоже. Ага… Давайте письмо кузену сочинять. И перечень наших хотений от немцев. Разумных. Нам давно пора определиться, что для России принципиально важно на юге – проливы и Царьград или все Балканы. Полагаю, ради проливов чем-то или кем-то нам можно и поступиться? Как вы думаете? Болгария?.. Нет. Это черноморское побережье. Где еще и румынский вопрос нам решить предстоит. И про Грецию не забываем… Сербия, Босния и Герцеговина? Албания?.. Черногорки наши нас не проклянут, а?
Кстати, и вопрос еврейского государства в Палестине нужно с ним привести к общему знаменателю. Самое верное, если мы с немцами по этому поводу примем общее решение. И уж если решать вопросы по равноправию евреев в Российской империи, пусть кагалы местечковые за это заплатят! Да, мне такое равноправие, как вы знаете, глубоко противно, но с учетом всего того, что вы, Михаил Лаврентьевич, понарассказывали, сие представляется неизбежным. Оформить можно в виде внутреннего займа. Кстати, Витте и Коковцову ходоки «от них» такое уже предлагали неоднократно. Пожалуй, представлю-ка я дело так, что именно Сергей Юльевич меня убедил. Как и по поводу возможных послаблений водочной монополии… Как вы сказали: «Чем мы дурнее англичан, в конце-то концов»?
Николай усмехнулся, после чего серьезно и неторопливо, как бы взвешивая каждое свое слово, продолжил:
– Конечно, к торговому договору на встрече с Вильгельмом нам надобно вернуться. Может быть, сразу начать готовить проект? Давайте подумаем и по поводу этой багдадской дороги. Надо искать компромисс. Кузен прямо-таки горит своей султанско-мусульманской идейкой. Хоть бы разбирался: чем дышат шииты, а чем – сунниты? И какая там у них пороховая бочка. Повоевал бы с ними столько, как нам пришлось, так по-другому бы смотрел на это. Но, в конце концов, если он добивается нашей поддержки в англо-французских делах, должен принять как данность однозначное решение турецкого и персидского вопросов в нашу пользу. Его устремления к Суэцу понятны, и мы готовы содействовать, но, как говорят американцы, совместный бизнес должен приносить дивиденды обеим сторонам.
* * *
Встретив в море в двадцати пяти милях от северной оконечности острова Саарема подошедшие из Либавы корабли Иессена, царь с небольшой свитой перешел с яхты на борт флагманского броненосца «Император Александр III», где его ожидал ужин в кругу офицеров гвардейского экипажа. Поскольку броненосец – не яхта, и на всех приглашенных кают на «Александре» не хватило, часть гостей разместили на «Суворове». После чего отряд русских кораблей в составе трех броненосцев, расставшись с «Полярной звездой», которой предстояла дальняя дорога в Пирей, взял курс на шведский остров Готланд.
