Об этом неразрушимом и бесконечном говорит наш философ следующим образом: «Верх не ясен, низ не темен. О, бесконечное! нельзя назвать его именем»
[114]. «Оно неуловимо
[115], – пишет он в другом афоризме. – Оно не имеет имени, но люди его называют Тао»
[116].
Что такое, спрашивается, Тао? «Тао, – учит Лаоси, – которое должно быть действительным, не есть обыкновенное Тао»
[117]. «Тао пусто»
[118], т. е. оно – «чистейший дух»
[119], в котором отсутствует всякая материальность. Оно – «бесконечная глубина»
[120], поэтому «неуловимо, как блеск света»
[121].
Признавая Тао бесконечным и чистейшим духом, Лаоси приходит к логически необходимому выводу, что оно существо высочайшее
[122] и абсолютное. Это свое торжественное исповедание он излагает следующими словами: «Невозможно даже вообразить, что существует что-нибудь выше его (Тао)».
Если Тао – существо абсолютное, то оно должно быть единым и кроме него не может быть другого. Эту мысль Лаоси доказывает тем, что по существу своему Тао – чистейший дух, который имеет внутреннее единство и неделим
[123].
О непостижимости Тао Лаоси образно выражается следующим образом: встречаясь с ним (Тао), не видать лица его; следуя за ним, не видать его спины
[124].
Хотя Тао невидимо для наших очей и непостижимо для нашего ума, но великие дела его видны и осязательны для нас. «О, беспредельно великое Тао! – восклицает наш философ, – ты и справа, и слева»
[125]. «Оно как будто не действует, но действует лучше всех»
[126].
Правда, видимая природа (т. е. великие дела Тао) провозглашает о существовании Тао, но это несущественно, ибо наш омраченный многими заблуждениями разум мог бы не заметить этого. Гораздо существеннее и сильнее проповедь о Тао нашей души, чем видимой природы. Отсюда Лаоси твердо признает врожденность в человеке идеи о Тао. Он думает, что эта врожденная душе идея так ясно говорит каждому из нас о величии Тао, что будет излишне вновь проповедовать о нем
[127]. Никогда не проповедовалось, учит наш философ, что надо почитать и уважать Тао, но это совершалось и совершается само собой
[128].
Определивши, таким образом, существо Тао, насколько разуму дано его знать, Лаоси идет дальше: он определяет атрибуты Тао.
Абсолютное Тао не может быть существом зависимым от других: оно, уже как таковое, должно существовать от самого себя. Если б оно было не самобытным существом, то оно не было бы абсолютным бытием. Учение Лаоси: «Тао самобытно»
[129] есть строго логический вывод из признания абсолютности его.
Абсолютное и самобытное Тао, по мнению нашего философа, не может быть существом ограниченным и конечным. Это привело его к признанию бесконечности и беспредельности Тао. «О, беспредельно великое Тао»
[130]. «Оно идет, совершая бесконечный круг, и не знает предела»
[131].
Лаоси допускает третий атрибут Тао – всемогущество
[132]. Хотя Тао, по Лаоси, кажется существом слабым и нежным, так как оно бестелесный дух, но слабость и нежность его сильнее могущественнейших сил мира сего
[133].
Признав Тао существом беспредельным, т. е. стоящим выше условия пространственности, Лаоси не мог думать, что Тао подлежит условию времени. И действительно, он в одном из афоризмов ясно учит, что Тао – вечное бытие и поэтому не знает ни изменения, ни переворота. Великое и бесконечное Тао, пишет он, следует признать вечным
[134]. Тао «слабо и нежно», а «слабое и нежное живет»
[135]. «Тао самобытно, поэтому не знает переворота»
[136].
Таким образом, метафизическая система, развитая Лаоси, представляет собою последовательное и цельное учение о едином Верховном Существе, подобное тому, до которого возвысилась греческая философия в эпоху своего расцвета. Но преимущество Лаоси в том, что он один, силою личного ума, развил учение, до которого греческая философия дошла лишь совокупными усилиями и в историческом росте.
2. Космология Лаоси
Нашему философу казалось непримиримым противоречием признавать вечность и бесконечность материи (или вещи, по его терминологии). Беспрестанное движение, видоизменение и перевороты в вещественном мире для него были неоспоримым доказательством того, что вещество условно и подлежит законам пространства и времени, следовательно – не вечно и конечно. Отсюда – естественный вывод, что вещество, как невечное и конечное, несомненно, имеет свое начало, которое предполагает Творца. И действительно, Лаоси признает Творцом всего существующего абсолютное и всемогущее Тао. Вся тварь, думает он, появилась на свете благодаря ему
[137].
О происхождении вещества наш философ учит следующим образом: «Тао сотворил одно, одно – два, два – три, а три – весь вещественный мир»
[138]. Это значит, что Тао создало единое, т. е. несложное, которое не есть еще видимое, осязаемое вещество и есть небытие. Так как небытие – отрицание бытия – заключает в себе элемент отрицаемого, то из него же произошел и весь видимый мир.
