Но по мере того как я продолжал исследовать историю компании, рассказы о председателе становились все более удивительными.
Когда председатель посетил завод-изготовитель, принадлежащий концерну Samsung, его сотрудникам было приказано припарковаться за пределами заводской территории, так как их машины были слишком уродливы – очевидно, они оскорбляли его эстетические чувства. В туалетных комнатах разложили мятные леденцы, чтобы работники освежили дыхание после кимчи (корейской маринованной капусты), которую они ели в обеденный перерыв. Сотрудников предупредили, чтобы они не глазели вниз из окон на председателя, когда тот приедет. Вдоль дороги выстроились охранники, и когда подъехал лимузин председателя, перед ним уже был расстелен длинный красный ковер.
«Одному сотруднику поручили перепробовать еду во всех местных ресторанах, где должна была побывать семья Ли, – рассказал мне бывший сотрудник. – И написать отчеты об их блюдах и винах».
Когда в августе 2004 года председатель и его семья отправились в Германию, остановившись на неделю отпуска в пятизвездочном отеле Adlon в Берлине, концерн Samsung забронировал полностью четвертый и пятый этажи и конференц-зал, откуда помощники могли следить за каждым шагом председателя и обеспечивать его благополучие.
То, как лоялисты Samsung (особенно их старшее поколение) говорят о председателе и его семье – то, как они почитают его и, кажется, на военный лад считают себя строгими боевыми солдатами компании, – странным образом напомнило мне о военизированной культуре Северной Кореи, которую я посетил и о которой писал репортажи в течение почти десятилетия моей жизни в Южной Корее.
Странное сходство между традиционной культурой Samsung (и других южнокорейских компаний) и тоталитарной диктатурой Северной Кореи не случайно. Исследователь Кореи Б. Р. Майерс писал о вере северных и южных корейцев в общую древнюю родословную, которая определяет их политику и общества сегодня. Южные корейцы, утверждает он, отождествляют себя с корейской расой, которая простирается за границу с Северной Кореей, и эта идентификация гораздо сильнее, чем с их демократической системой правления.
В результате, по его словам, Северная Корея является самой националистической страной в мире, в то время как «второй наиболее националистической страной, на его взгляд, является Южная Корея, которая полностью открыта и полностью компьютеризирована, но где все еще доминирует абсолютно параноидальный взгляд на внешний мир».
Например, я посмотрел видео, нелегально записанное участником Летнего фестиваля Samsung. Это ежегодный праздник, включающий спортивные мероприятия и массовые игры, на котором новички собираются вместе и с помощью плакатов разных цветов в руках создают разные изображения – практика, связанная с коммунистическими и авторитарными правительствами. Я видел, как новобранцы создавали изображение атакующего кулака и слова «победа» – боевой символ, который я наблюдал на фотографиях таких же изображений, созданных северокорейскими патриотами.
На видеозаписи новички на поле также создали изображение Пегаса. Я воодушевился этим зрелищем. Конь выглядел как Чхоллима
[7].
Статуя Чхоллима в Пхеньяне, Северная Корея
Когда я путешествовал по Северной Корее несколькими месяцами ранее, мой назначенный правительством сопровождающий, г-н Хан, объяснил мне значение Пегаса, или Чхоллимы, в корейской культуре. Это был символ скорости и упорного труда, используемый для вдохновения студентов и солдат, которые часто подрабатывали на строительстве жилья, школ и больниц в грандиозных кампаниях национального строительства.
«Вперед со скоростью Чхоллима!» – господин Хан рассказывал мне об этом, повторяя фразы северокорейской пропаганды, когда мы шли мимо железнодорожного вокзала в Чхонджине.
Чхонджин, город с засильем полицейских даже по меркам Северной Кореи, расположен недалеко от китайской и руссийской границ.
Подняв глаза, господин Хан попросил меня перевести фразу, написанную на холмах, возвышающихся над городом. «Единое сердце на всех», – гласила надпись.
Я видел похожий лозунг на видео с мероприятия Samsung для новичков, перед отрядом новобранцев был лозунг: «Мы стали единым целым».
«Видите наш боевой дух?» – господин Хан часто спрашивал меня об этом во время поездки по Северной Корее.
«Где же твой боевой дух?» – обычно спрашивали руководители Samsung своих сотрудников, требуя, чтобы те работали усерднее и быстрее.
Я никогда не забуду день 17 декабря 2011 года, когда умер Ким Чен Ир, диктатор Северной Кореи. Я был в Лондоне и собирался вернуться в Сеул. В новостных лентах Северной Кореи транслировались видеозаписи, на которых северокорейцы плакали и рыдали, когда тело Кима везли на черном правительственном лимузине к месту последнего упокоения, где его должны были бальзамировать и сохранить. Позже я посетил его мавзолей, где увидел тело, покоящееся в стеклянном футляре. Помещение было освещено зловещим красным светом, помогавшим лучше сохранить труп.
Сотрудники Samsung, конечно же, не рыдали, когда их руководители умирали – по крайней мере, насколько мне известно. Но Samsung присущ аналогичный культурный процесс, поскольку лидерство в семье передается следующему поколению.
«Южнокорейцы, похоже, никак не могут “насытиться” семьей, стоящей за Samsung, чьи окутанные тайной внутренние дела многие сравнивают с другим известным корейским кланом: семьей Ким, которая правит Северной Кореей», – говорилось в The New York Times.
Председатель Ли и Ким Чен Ын из Северной Кореи оба являются третьими сыновьями своих отцов, но сумели унаследовать их руководящие посты. Старший брат председателя Ли, как и старший сводный брат Ким Чен Ына в Северной Корее, был фактически изгнанным из компании отторгнутым неудачником.
Это сравнение, по словам Брюса Камингса, легендарного историка Кореи из Чикагского университета и главы его исторического факультета, было «очень уместным». «Базовая корейская черта состоит в том, что доверие редко распространяется за пределы семьи. Это касается и семьи Samsung», – отметил он.
Северная и Южная Корея – две совершенно разные страны, но у них есть общая история и культура, японское милитаристское и конфуцианское влияние, а также общие семейные связи. Общее наследие Северной Кореи и Samsung проявляется в пяти традициях: исключительное почитание семейных династий; вера в то, что их сила происходит от этнической родословной; распространение военных ритуалов, церемоний и лозунгов; националистическая паранойя и недоверие к чужакам; и патерналистское почитание предположительно мудрого руководителя (по аналогии с императором).
