«Я рад, что меня это не касается», – подумал Скаржински.
Когда они приземлились в Сеульском международном аэропорту Кимпо, К. Т. собрал своих сотрудников в зале ожидания аэропорта, где продолжал выпускать пар, пока курил. Не остановился он и во время обеда в компании. Его сотрудники мрачно склонили головы над столом, не смея даже притронуться к пище.
Не зная, что делать дальше, Скаржински принялся за еду вместе с не-корейским коллегой. Похоже, это никого не волновало.
«Еды было на пару сотен долларов, но ее никто не ел, кроме нас двоих, – вспоминал он, – потому что мы не понимали по-корейски».
Когда они снова собирались сесть в самолет, К. Т. пристально посмотрел на вице-президента.
«Вы можете лететь корпоративным самолетом, если считаете, что выполнили свою работу».
Вице-президент отказался подняться на борт.
«Ну, я уверен, что мы сможем достать вам билет на коммерческий рейс», – сказал ему кто-то.
Позже Пит и еще двести топ-менеджеров компании прилетели на ежегодное собрание руководителей мирового уровня, организованное Samsung. Первый иностранец, которого повысили до такого высокого уровня, Скаржински был единственным человеком западной культуры в конференц-зале, неспособным говорить на корейском языке или понимать культурные нюансы.
Он и не подозревал, что «глобальная встреча» будет больше похожа на заседание Коммунистической партии, посвященное самобичеванию. Он занял свое место рядом с переводчиком, который переводил ему на ухо и объяснял, что происходит. Переводчик сообщил ему, что все присутствующие в зале расселись по рангам в соответствии с их должностями. Высшие руководители глобального уровня сидели впереди за большими столами, а за ними – управляющие подразделениями компании на уровне стран. Примерно через сорок рядов далее в зале, возле знака «выход», сидели руководители самых низкоэффективных дочерних компаний.
«Я был в седьмом или восьмом ряду», – с облегчением отметил Скаржински.
Главный финансовый директор из внушающего страх финансового подразделения, которое было близко к председателю, вышел на сцену, украшенную букетом цветов и корейским флагом.
«Если честно, я не готовил выступление. Знаете, что? Если у вас есть какие-то вопросы, почему бы не задать их мне?»
Тишина.
«Слышно было, как люди дышат, – усмехнулся Пит. – Слышно, как кто-то пытался сдержать кашель. Все немного опустили головы. Так продолжалось три минуты. На три минуты воцарилась мертвая тишина».
Наконец финансовый директор нарушил молчание. «Если у вас нет ко мне никаких вопросов, то у меня есть несколько вопросов к вам».
Он обратился к одному из руководителей. Мужчина в ужасе вскочил на ноги.
«Не могли бы вы поведать сидящим здесь коллегам, почему вы решили закупить кучу комплектующих? Поскольку вы не смогли продать продукты, вам пришлось их уценить, не так ли? – спросил финансовый директор. – Пожалуйста, объясните всем вашу стратегию и ваши мысли по этому поводу».
Менеджер, слишком напуганный, чтобы говорить, поклонился.
«Я приношу извинения всем моим коллегам».
«В течение следующих десяти-пятнадцати минут финансовый директор говорил о том, что совершил провинившийся, как это плохо и насколько вредно», – вспоминал Скаржински. Менеджер, пристыженный, презираемый и униженный, сел. Затем финансовый директор обратился к другому руководителю. Далее последовал аналогичный обмен упреками и самобичеванием.
«Это продолжалось самые мучительные два часа в моей жизни», – сказал Скаржински. К счастью, его так и не вызвали.
Но вопли начальства и позор сотрудников – укоренившийся страх провала и унижения – своеобразно окупились для Samsung.
На встречах с американскими операторами связи К. Т. имел возможность похвастаться прогрессом, которого он добился с разработчиками телефонов.
К. Т. и Скаржински сделали предложение Sprint в 1999 году за ужином в Канзас-Сити. К. Т. начал с демонстрации контроля качества. Он показал руководителям Sprint последнюю модель телефона-раскладушки Samsung. Он стучал по аппарату, дергал, пытался сжать и повернуть откидную крышку в разных направлениях, изо всех сил стараясь согнуть и сломать ее. Но серьезного ущерба он не нанес, даже уронив телефон на пол и наступив на него. Затем он поднял его и набрал номер. Телефон работал. Тогда он повернулся к сидящему за столом инженеру из Sprint.
«Вы могли бы на секунду одолжить ваш сотовый?» – спросил он, протягивая руку к телефону инженера.
К. Т. открыл модель-раскладушку, согнул и разломал ее одним движением руки, прежде чем вернуть инженеру.
«Можно мне взглянуть на вашу Motorola?»
«Вы ведь не собираетесь сломать и этот телефон, правда?»
К. Т. взял телефон и поднес его к лицу. За столом все занервничали.
«Моторола, убирайся отсюда! – закричал он в телефонную трубку со своим корейским акцентом, но вернул аппарат в целости и сохранности.
К. Т. мгновенно стал хитом в Sprint; его отношения с компанией-оператором вскоре граничили с бромансом
[11]. Samsung пригласил генерального директора Sprint Рона Лемэйя и его исполнительного директора Лена Лауэра в Южную Корею на масштабную экскурсию для знакомства с заводскими линиями. После завтрака в отеле Shilla они присоединились к Питу в сопровождении трех лимузинов с мигающими аварийными огнями. «В час пик полицейский эскорт остановил движение на мосту и улицах, чтобы пропустить нас», – вспоминал Скаржински.
Они прибыли на вертолетную площадку у реки и сели в вертолет компании, летевший к заводу по производству телефонов в Гуми. Когда делегация приземлилась, ее встретили ликующие толпы фабричных рабочих, а женщины в традиционных одеждах поднесли им гигантские букеты цветов. Каждая заводская линия была отмечена знаками: «Sprint номер один», «Sprint номер два», «Sprint номер три».
«Когда мы вернулись на вертолете, то попали в пробки вечернего часа пик, – рассказал Пит. – Это жестко, хуже, чем в Нью-Йорке». Но полицейский эскорт снова явился на помощь делегации.
«Мне понравилось иметь клиента, который владеет страной, – заметил один из руководителей Sprint. – Как насчет того, чтобы сделать еще один круг по городу?»
Ночи были еще более безумными, полными heung – корейское слово, обозначающее беззаботную радость. Сотрудники компании Samsung выпивали, веселились и произносили бесконечные тосты, развлекая иностранных руководителей во время их визита. После концертов национальных музыкальных трупп, танцующих под традиционные барабаны, ужинов, которые готовили лучшие повара Кореи, и бесконечных порций соджу
[12], вынесли гигантский торт, который генеральный директор разрезал мечом. Сотрудники Samsung открывали выдержанный виски стоимостью в сотни долларов и, к удивлению своих иностранных гостей, подливали его в стаканы с дешевым пивом, называя это «ядерным напитком», для особого вида тостов Samsung.
